Я на такой вердикт готов, ответ мой эхом отзовётся,
Что если это не любовь, тогда и солнце вам не солнце.
Курок на взводе
Любовь земную как ни мерьте: коварству лавры и притворству,
И я любил не всех, поверьте, сокрыв порывы стихотворству.
А кто был праведней и чище, окончил жизнь довольно кратко:
Самоубийством или нищим, отдав любви всё без остатка.
Услышь в тот миг совета свыше, держа курок судьбы на взводе,
Чтобы могильщик не услышал: а он тебя любил, да вроде…
Любовь касалась нас рукой
Виденье прошлого: от бара невдалеке, грусть не тая,
В короткой юбке и с гитарой стояла молодость моя,
Потом, собрав весь пыл как вещи, ведь не мешала седина,
Теряли голову от женщин, как в дни веселья от вина.
Не замечая чувств под властью, плывущих к нам уже рекой,
Как между нежностью и страстью, любовь касалась нас рукой.
Это виденье – словно кара, когда у жизни на краю,
В короткой юбке и с гитарой ты встретишь молодость свою.
С неба грусть на саксофоне
Я бродил по белу свету, всем вопрос непраздный бросив:
Кто готов помочь поэту, и откликнулась лишь осень,
Разбросав листву как латки и на них от лиц прилежных,
Я увидел лишь остатки, то ли бывших, то ли прежних.
И уже не видя света, всё забыв и всё забросив,
Как в любви, что без ответа, пел лишь: аллилуйя, осень!
С неба грусть на саксофоне и стихи звучали свыше,
Но кому, так и не понял, то ли прежним, то ли бывшим.
По росе и по рассвету брёл с молитвой со слезами –
Это Бог помог поэту – Бог, осенними стихами.
Defile amour!
Не мне на молодость пенять
А в чём он был повинен –Весна и юбка мини[1].А. Юнна
Я согрешить хотел не раз,
Под стук колёс и сердца, знаю,
Зачтётся небо ваших глаз,
От звёзд которых умираю.
Зачтётся золото волос,
Зачтётся жгучий взгляд, как солнце,
На мой мучительный вопрос
И молодой запал эмоций.
То верный знак, что не сорву
Букет весенний, понимаю
И Божий знак, что не умру,
И счастье в том, что умираю.
Пусть все трезвонят трубы
Помчались сразу с глаз долой от всех людей,
Хуления отбросив и усмешки,
На переправе поменяли лошадей,
Да, вопреки и извиняясь, в спешке…
Я не забуду это до сих пор,
И пусть зато во все трезвонят трубы:
Мир бросили, несясь во весь опор
К звезде своей, от счастья стиснув губы.
Поступок этот, как ни назови,
Да, безрассудный, знаем, ну и что же:
Всё се ля ви, а хоть не се ля ви,
Господь простит – любовь всего дороже!
Серебряный овал
Я высших чувств земных сполна не испытал,
Они меня найдут, как новых красок цвет,
И твоего лица серебряный овал
Я всё-таки прижму к себе на склоне лет.
Умру ли я тогда от приближенья лика,
От сбывшейся мечты, что все желают вблизь,
Ах, поздняя любовь, ты мне дороже мига,
Того, что ждут как смерть, а называют жизнь.
Как мало женщину мы любим
Прекрасна женщина на склоне своих последних светлых лет,
Когда в её любовном лоне уже другой оттенка цвет.
Она ещё весной красива и ранней осенью стройна,
И бабьем летом просто дива, всех пробуждая ото сна.
Но я прошу, правдивы будем, я б всем мужчинам заявил,
Что мало женщину мы любим, когда она в расцвете сил.
В небесных стаях звёзд
В небесных стаях звёзд, в морских глубинах грёз,
Везде, где солнце чтут, любимые живут.
Я чтил любовь, как знать, а в мире долгих лет,
Как Бога, хлеб, как мать, как старец белый свет.
О это звёздный миг, что вечный смысл хранит –
Твой полунóчный лик, в котором солнце спит.
В морских глубинах грёз, в небесных стаях звёзд,
Везде, где солнце чтут, любимые живут.
Эллипс
Да не оставит нас любовь
Да не оставит нас любовь, в Эдема комнате играя,
Закроем двери на засов, чтоб не сбежали слуги рая.
Такое снится не всегда, соблазн с коварством в круге спелись,
И снова в память поездá отходят от перрона «Эллипс».