– А зачем нам крейсер, товарищ Сталин?

– Я почем знаю? – вождь угрюмо засопел. – Всех, кто знал «зачем», ты, оказывается, уже расстрелял.

– Я?! – Берия испуганно отшатнулся. – Не может быть! Да что же это, я ведь всю жизнь… как настоящий коммунист… верой и правдой… товарищ Сталин!!

– Да верю я, – Отец народов махнул рукой. – Верю…Что у вас, товарищ Поскребышев?

– Срочная телеграмма от президента Рузвельта, товарищ Сталин.

– Читайте.

– «Йося, мерзавец, что ж ты меня вчера из друзей в «Одноклассниках» удалил? Хрен теперь тебе, а не ленд-лиз, выкручивайся с Адей сам!»

Сталин мрачно взглянул на съежившегося Берию, вновь потянувшегося к кобуре, и медленно произнес:

– Отправьте в «Удаленные», это спам.

В повисшей над кабинетом напряженной тишине оглушительно клацнул передернутый затвор…

– Деда, а ты воевал с немцами?

Надо же, вроде простой совсем вопрос, да только замялся отчего-то старый Ермолаич, стушевался и угрюмо засопел, глядя понуро в землю. Долго-долго молчал, а затем нехотя ответил требовательно глядящим на него правнукам:

– Не пришлось.

– Я же говорил! – толкнул в бок брата Лешка. – А ты еще спорил со мной. Вот подставляй теперь лоб!

– Еще чего, – опасливо отодвинулся от него Степка. – Тут еще разобраться надо. Дед, а почему не воевал-то, война ведь почти полгода шла?

– Пять месяцев, три недели и два дня! – наставительно произнес Лешка. – Неужто не помнишь, что нам на уроке рассказывали? Эх, ты! Может, ты и даты американской кампании забыл?

– Отвяжись. Дед, ну не молчи, рассказывай!

– Да что рассказывать-то?..

Западная Белоруссия, июнь 1941 года.

…Полк подняли по тревоге рано утром, еще и четырех не было. Судя по красным глазам и помятым лицам, невыспавшиеся, а потому донельзя злые командиры подгоняли нерадивых бойцов грозными окриками, заставляя их как можно скорее занять свои места в кузовах грузовиков.

– Что, и позавтракать не дадут? – возмутился Матвей Колесов, круглолицый паренек из недавнего пополнения, ошалело крутя головой. – Так и повезут не жрамши?! Да что же это, а, хлопцы?!

– Молчи, салага, – цыкнул на него сержант Трошкин. – Я, братцы, сейчас совсем про другое думаю: чегой-то нас без оружия погрузили?

Красноармейцы негромко зашумели. В самом деле, ни у кого, за исключением командиров, перетянутых ремнями с пистолетными кобурами, не было видно даже завалящей винтовочки, не говоря уже о пулемете.

– Товарищ лейтенант, – окликнул Трошкин пробегавшего мимо взводного, – а что, мы так и поедем без оружия?

Лейтенант резко затормозил. Задумчиво взглянул на настороженно замерших бойцов, помолчал немного, а затем вдруг широко улыбнулся и ласково сказал:

– А на хрена демобилизованным оружие? – и унесся дальше, прежде чем ошарашенные красноармейцы успели задать ему новый вопрос.

– Слыхали?! – только и смог вымолвить сержант, обводя товарищей круглыми глазами. – Демобилизованных! Что за фуйня, мне ж еще год трубить!

Станция гудела, словно разворошенный муравейник. Свистки паровозов, лязг металла, рев двигателей и… перекрывающий все эти звуки неумолчный людской ор создавали поистине фантастическую картину.

Подъехавшие красноармейцы, которых высадили из грузовиков, построили в походную колонну и повели к вокзалу на посадку, завороженно смотрели по сторонам, пытаясь уместить в голове невиданное доселе зрелище.

А посмотреть и в самом деле было на что. Метрах в пятидесяти от станции, прямо на путях, загадочно переливалась жемчужным блеском непонятная полукруглая конструкция, смахивающая на разрубленную напополам водную поверхность, поставленную на попа. Из нее то и дело выскакивали длиннющие составы с открытыми платформами, на которых теснились непривычного вида танки – с мощными длинноствольными пушками, приплюснутыми башнями хищных очертаний, незнакомыми пулеметами, – не менее странные броневики, тягачи, орудия и совсем уж диковинные машины с таинственными тубусами всевозможных размеров на станинах.