Вместе открыли дверь, помогли выбраться принцу Хусейну. Один из гвардейцев побежал, чтобы открыть тяжеленную дверь парадного входа посольства. Мы были дома…

– Ты второй раз спасаешь мне жизнь, Искандер, – сказал шахиншах.

– Пустое…

– Оружие!!!

Что-то ударило мне в спину, отправляя наземь, потемнело в глазах, но сознание я не потерял. Упав лицом вперед на мраморные ступени посольства, я разбил все лицо, кажется, лишился пары зубов, рот стремительно наполнялся чем-то горячим и соленым. Надо мной загремел автомат, стрелял кто-то из гвардейцев. Что-то тяжелое, свинцово тяжелое, тянуло меня в бездну, в спасительную черноту небытия, где нет ни боли, ни предательства, ни измены, и я как мог этому сопротивлялся. Но недолго…

Шах мат. Король мертв.

Есть нечто странное в любой диктатуре восточного типа. В них, в отличие от диктатур западного типа, власть предельно персонифицирована. Если в западных странах любая власть, в том числе и диктаторская, зиждется на какой-то идее, идее общественного мироустройства, привлекательной для значительного (не всегда большинства) количества людей, то восточная диктатура всегда предельно персонифицирована, это власть одного конкретного человека. На Востоке власть – это всегда власть конкретного человека, и служба – это служба всегда конкретному человеку. Поэтому, кстати, власть на Востоке передается с большими проблемами и часто с кровью, даже если речь идет о передаче по родственной линии, заранее оговоренному и находящемуся в полном праве наследнику. Пока диктатор жив – империя его жива и сильна, но стоит диктатору погибнуть – все рушится, будто карточный домик, все меняется стремительно и с кровью. Более устойчивая при жизни диктатора – в отличие от западных империй, здесь не надо согласовывать интересы перед тем, как что-то сделать, речь идет всего лишь об интересах одного лица – после его гибели, причем гибели публичной и жестокой, власть рушится в одно мгновение. Для разрушения всей властной пирамиды в восточной стране достаточно всего лишь, чтобы кто-то показал, что король – голый, что он не наместник Аллаха на Земле, что он такой же человек, как все. Смертный человек.

Здесь и сейчас всем достаточно убедительно это продемонстрировали.

Когда один из танков, следовавших в колонне, открыл огонь, не все это услышали, строй сбился. В танке вообще слышно и видно плохо, тем более что механик-водитель сидел в танке «по-боевому», из башенного люка высовывался только командир, приветствующий диктатора. В итоге почти все командиры, танки которых находились на площади, увидели, что произошло, но предпринять что-то осмысленное смог только один – тот, что таранил танк-убийцу. Остальные – кто отдал приказ остановиться, а сделать это было не так-то просто, на площади останавливаться было нельзя под страхом смерти, у каждого в танке сидел офицер САВАК и строго следил за исполнением приказа, в итоге двух командиров танков тут же и застрелили саваковцы, взяв на себя командование и приказав продолжить движение. Не мог офицер САВАК сам посмотреть, что происходит – люк в башне был один, сначала должен был вылезти командир танка, и только потом офицер спецслужбы. Какие-то танки – один остановился, другой продолжал движение – столкнулись друг с другом. Те подразделения, которые должны были начать движение за танками, не знали – то ли им начинать движение, то ли нет – ведь они не видели, что произошло, и не знали причины задержки. В какие-то минуты на площади воцарился полный хаос и бардак.

Командиром одного из танков, следующих по площади в парадном строю, оказался офицер по имени Сабет Ан-Нур. Это был опытный и много повидавший вояка, как и многие другие, тайно ненавидевший режим, но одновременно и боящийся его, и поэтому продолжавший ему служить. Служил он режиму еще и потому, что был персидским националистом, а шахиншах очень тонко играл на струнах национализма, противопоставляя персов как потомков ариев грязным арабам. Не официально, конечно, русский престол никогда не позволял столь открытого и беспардонного стравливания одних народностей с другими, но разговоры такие велись, и их никто не пресекал, хотя вокруг было полно агентов САВАК. Подполковник Ан-Нур видел, что армия за последние пять лет увеличилась чуть ли не вдвое, на вооружении появилось то, чего раньше никогда не было. Из этого он делал свои выводы, и выводы эти были пока благоприятными для режима.