Он фактически продемонстрировал, что мог бы влегкую мной завладеть, заставить течь и чувствовать себя так же глупо, как одна из шеренги его девиц, которые после одной ночи с ним бегали за моим боссом, как безумные. Даже самые гордые и неприступные потом поджидали его всюду, подстерегали и в зной, и в ливень, и в лютый мороз.

Я много раз видела эту картину, как Эмиль, жутко занятый телефонным разговором или беседой с кем-то, вышагивал, поправляя свои волосы, а за ним тенью, срываясь на бег, ломая каблуки, неслась одна из дурочек, иногда со слезами и воплями:

– Эмиль! Эмиль, я люблю тебя! Эмиль, ты в моем сердце навеки.

Признаюсь честно, я иногда сама таких дурочек обламывала, устраняла и указывала им на место. Я помню, последняя обвинила меня:

– Ах ты, сука. Подстилка… Сама ноги перед ним раздвигаешь! От конкуренток избавляешься, стерва. Я выясню, кто ты такая, и твоей семьей не поздоровится.

В ответ я рассмеялась:

– Выясни. Буду рада узнать, кто мои родители, и забуду их имена через минуту. А что касается тебя, то ты только что по глупости лишилась очень щедрого денежного поощрения!

Лицо блондинки стало одного цвета с ее платиновыми волосами. Она пропищала: