– Тише, не дёргайся, молчи. Просто посмотри, что может ждать тебя, если ты не будешь слушаться.

Дядя убрал руку с моего рта.

– Если ты действительно хочешь ей помочь, то нам лучше сейчас не вмешиваться.

Смотреть на это было невыносимо горько. Дастиан вёл себя как грязное животное, растерзывающее свою добычу. Я, уткнувшись в грудь Конраду, от обиды за подругу заплакала.

– Это не справедливо, неправильно, так не должно быть, – шептала я.

– Девочка моя, правда порой бывает очень горькой. Мир людей жесток, здесь правят сильные, подчиняя себе слабых. Дастиан будущий король, он может пожелать любую женщину и ему принесут её на блюде, никто не посмеет отказать. Мы с тобой ничего не можем с этим сделать и вмешиваться не имеем права. Я всего лишь его учитель, а ты моя племянница. Если мы перегнём палку, моя голова будет отрублена на гильотине, а тебя постигнет участь этой бедной девушки.

– Дядя, я не хочу так жить, мне так страшно. Боюсь даже об этом думать. Давай уедем, будем жить вдвоём, подальше от этого принца, королевства. Я и так потеряла родителей, жениха, свои воспоминания, не хочу потерять ещё и тебя. Пожалуйста, давай уедем! – истерично просила его я.

– Если бы я мог, моя девочка, то увёз бы тебя подальше от этого. Но королева не позволит уйти с должности. Никто кроме меня поладить с Дастианом не может, поэтому покинуть дворец невозможно. Но я обещаю тебе, что не позволю ему сделать такое с тобой. Даже если это будет стоить мне жизни – защищу тебя.

– Дядя, – я тихо всхлипнула.

Крики стихли, наступила гнетущая тишина, в которой раздался звон копыт. Конрад отпустил меня, слез с коня и подал мне руку. Послушно последовав за ним, я спустилась. Он снял какую-то сумку с седла, и мы пошли вперёд к тому самому месту. Исчадья ада уже там не было. На зелёной траве, оперевшись об ствол старого дуба и обхватив себя за колени, сидела плачущая Виктория. Наконец, дядя позволил мне побежать к ней.

– Вики, – прокричала я, испуганным, полным сочувствия и боли голосом.

Но она даже не подняла голову, продолжила плакать. Золотые локоны подруги были все спутаны, на руках виднелись синяки, на коленях ссадины. Я присела рядом и обняла её.

– Эмбер, твоя жалость ей не поможет, раны сами себя не обработают, – хладнокровно молвил Конрад и протянул мне какую-то баночку. – Этим намажь синяки, вот этим – он подал какой-то тюбик, – обработай раны.

Я послушно взяла всё, что он дал, и принялась за дело. Дядя положил чистое платье рядом с Вики и сказал:

– Я отойду ненадолго, собрать трав. Никуда отсюда не отходите. Хорошо?

– Да, как скажешь.

После этих слов Конрад исчез среди разнообразия лесной гущи. Осторожно обработав все видимые мне раны, я попыталась привлечь внимание подруги на себя и мне это удалось. Её голубые глаза, на которых брильянтовой росой застыли слёзы, наконец посмотрели на меня.

– Позволь я помогу надеть платье. Простудишься. На улице хоть и лето, но ветер прохладный, а ты совсем нагая.

Подруга кивнула и попыталась встать, у неё затряслись ноги, и тут я увидела, что по ним струйками течёт кровь.

Испугавшись за неё закричала:

– Конрад, Вики истекает кровью.

– Не кричи, Эм. Я не умираю, это нормальное явление.

– Но, у тебя кровь…

– Просто помоги мне надеть платье.

Я послушно выполнила просьбу подруги и отправилась к Ветру, так звали коня, который принадлежал дяде. Взяла фляжку с водой и принесла ей. Сделав несколько жадных глотков, подруга взглянула на небо с какой-то странной улыбкой, которая больше напоминала печаль. Сев с ней рядом, я спросила:

– Вик, поговорим?

– Жизнь такая необъяснимая штука. Вот недавно мы смеялись, гуляя по ярмарке, обсуждали твою свадьбу. Ели яблоки в карамели, жизнь казалась такой весёлой и беззаботной. Вечером, как обычно, мы с Ники пришли бы домой и помогали маме по хозяйству. Папа бы снова спорил со мной о том, что девушке нужно удачно выйти замуж, а я бы твердила: образование важнее замужества. Николь бы устало зевала и принесла бы нам чаю. Мы бы уснули в своих кроватях, ожидая нового чудесного дня. Мне казалось, я была сильной девушкой, уверенной в себе и в своих убеждениях. Но сегодня поняла, что это не так. – от её слов мне стало невыносимо больно, но я всё же спросила.