Наши взгляды снова встретились. В его глазах светилось понимание и... мягкость. Сердце сделало глухой удар, больно кольнув, и будто сжалось.

— Я понимаю: ты не хочешь быть должной. — И снова это спокойствие в голосе. Никакой злобы или недовольства. Я привыкла к другому. — Денег я с тебя брать не собираюсь. Давай так, Тая. Я помогу тебе с домашней техникой, а ты накормишь меня вкусным обедом. Щи ты умеешь варить или борщ?

— Умею, — кивнула я.

— Вот и отлично. Я сто лет не ел нормального борща. Договорились?

— Ладно.

Степан вышел за оставшимися пакетами.

Готовить я научилась лет в шесть. Мать обычно оставляла продукты в холодильнике и говорила:

— Сосиски ты сама в состоянии отварить. Яйцо тоже пожаришь. А хочешь, и макарошек сделай. В общем, жрать захочешь — приготовишь.

И уходила на несколько дней к какому-нибудь любовнику. А мне приходилось учиться готовить, потому что «жрать» я, как и любой ребёнок, хотела. Сначала это были полуфабрикаты, которые не требовали особых усилий, потом — настоящие блюда. В двенадцать я уже могла приготовить абсолютно все из обычных блюд: щи и суп, картошка, рис, макароны, мясо, курица и даже салаты. К тому времени мать вообще перестала заботиться о том, чтобы делать хоть что-то. Наоборот, возвращаясь с работы, орала:

— Тайка, жрать приготовила?

Первые месяцы после замужества я не готовила, потому что Денис держал повара и другую прислугу. Потом, когда он перестал себя сдерживать и начал «перевоспитывать» меня, и повар, и домработницы из дома исчезли. Он не хотел, чтобы они видели следы его уроков на моем лице. Осталась лишь охрана, но те были словно роботы, беспрекословно подчиняясь своему хозяину. Мне приходилось много готовить для мужа, приходилось учиться таким блюдам, с которыми не каждый шеф-повар справится, потому что Денису было сложно угодить. Точнее — невозможно. Практически всегда он был недоволен, критиковал. Критиковал и «перевоспитывал».

Вернувшись, Степан сказал:

— Ну-ка, Тая. Разбери продукты, и то, что нужно обязательно положить в холодильник, отсортируй.

Я посмотрела на него вопросительно.

— Отвезу к себе пока. Я видел, ты там мясо купила, сосиски, рыбу. Не бойся, завтра верну в целости и сохранности. — Губы его дрогнули в улыбке.

Красивый мужчина, хоть и бородатый. Денис всегда брился начисто. Никогда не позволял себе даже двухдневную щетину. Его кожа обычно скрипела от гладкости. В дни до свадьбы я считала это ухоженностью, даже аристократичностью. Позже меня от этого тошнило. Я вдруг поняла, глядя на Степана, что мне очень нравятся его борода и взлохмаченные волосы.

Господи, Тая, о чем это ты думаешь? Идиотка! Мужчины — это зло. Это ад, из которого нет выхода.

— До завтра, — прервал мои мысли голос Степана, раздавшийся уже с порога. — Позвони мне, если вещи привезут раньше, чем я приду.

— Степан, — окликнула я его, выходя на улицу. — У меня же до сих пор нет твоего номера.

— Точно. Записывай.

Я выудила из кармана мобильник и продиктовала свой номер — я ещё не помнила его наизусть. Степан набрал, и тут же мой телефон пропел веселую дребезжащую мелодию.

— Отлично. — Он бросил сотовый на пассажирское сиденье и завёл двигатель.

Ничего отличного. Теперь мой номер знали Любаша и Степан. В этом не было ничего страшного, ведь номер не был оформлен на моё имя, а значит, найти меня по нему Денис не сможет. Однако я всегда чего-то боялась. Лишнего слова. Лишнего шага. Лишнего вдоха.

Я повертела в руках мобильный. До сих пор не верила, что он мой. Я поменяла тариф для местного региона, но интернетом еще толком не пользовалась: не было времени и желания. А ещё я отвыкла. Денис не позволял мне иметь телефон. Тем более не позволял выходить в сеть. Какое-то время я ещё пользовалась мобильником, а потом, когда он вернул меня после моего первого побега, мне было запрещено пользоваться любыми средствами связи. Клетка окончательно захлопнулась, и я оказалась полностью отрезанной от внешнего мира.