Я еще раз всмотрелся на хорошо уже знакомый монумент Гомпо-Панг, который мы называли «латино-американским», и удивился тому, что с этого ракурса он выглядит по иному; изображения скрыты за уступом, а форма приобрела другие очертания.

Эти два монумента дарят древним книгам долгую жизнь

– Ох и сложную же конструкцию имеет этот монумент! – воскликнул я про себя.

Равиль начал снимать на видеокамеру эти два монумента и, когда направил окуляр в сторону Дома Счастливого Камня, неожиданно отдернулся и схватился за глаза.

– Что с тобой? – испугался я.

– Какая-то резкая боль возникла в глазах, когда я посмотрел через окуляр на этот «дом», – сказал он. – Сейчас боль вроде бы утихает. Странная боль какая-то, как будто ножом резануло.

Я посмотрел глаза Равиля и ничего не нашел, кроме легкого покраснения конъюнктивы.

– Странный он, этот Дом Счастливого Камня, – тихо заговорил монах, – иногда он даже не позволяет на себя смотреть. Но запомните – подходить к Дому Счастливого Камня нельзя – там действуют особые силы.

– Которые превращают людей в стариков? – вставил я вопрос, вспомнив рассказы лам об этом «доме» и предполагая, что такой эффект может вызвать сжатое время.

– Кого-то «Дом» превращает в старика, а кого-то и нет, – ухмыльнулся монах, – все зависит от самого человека. Кто-то в этом Каменном Доме находит Великое Счастье, а кто-то находит просто смерть… Через мучения умирающего старика.

Равиль Мирхайдаров: – Резкая боль возникла в глазах, когда я через окуляр стал смотреть на Дом Счастливого Камня

Я вдруг ясно и четко, как наяву, почувствовал значимость мыслей человека и стал даже бояться того, что какая-то поганенькая мысль посетит мое сознание; в этом странном Городе Богов, где я находился, было все обострено – и чувства, и мысли, и многое другое. Мне даже стало казаться, что мысль человека здесь находится как бы на острие ножа и способна легко склониться в ту или иную сторону, где находятся или Великое Счастье, или Фатальный Конец.

– Счастье состоит, наверное, в том, что через «Дом» можно попасть в прекрасный подземный мир Шамбалы, – высказал я предположение, посмотрев на монаха.

– Я не знаю этого, не читал еще… – простодушно сказал монах. – Но я знаю, что на одной из стен Дома Счастливого Камня есть большое квадратное отверстие, с внутренней стороны прикрытое каменной плитой. Есть еще несколько маленьких отверстий, которые тоже можно увидеть. Но подходить ни к одному из этих отверстий нельзя – человек, сделавший это, обязательно понесет тяжелую Божью кару.

Монах лепил священную форму

– Врата в Шамбалу… – мечтательно произнес я. – Если бы знать заклинание, то врата могли бы и открыться.

– Мне говорили про это заклинание. Но никто не сможет прочитать его, никто, пока на то не будет Божьей воли. Только очень и очень редким людям Бог дает возможность узнать это заклинание, чтобы войти внутрь Дома Счастливого Камня и обрести Великое и Вечное Счастье.

Через минуту молчания я спросил:

– А в Долине Смерти Вы не были?

– Нет, не был.

– Про два камня там, в Долине Смерти, слышали? Ну, про те камни, рядом с которыми идет суд Совести Бога Смерти Ямы?

– Что-то слышал, но знаю плохо.

Монах на некоторое время замолчал, потом, подняв руку, показал на монументы Гомпо-Панг и Дом Счастливого Камня и мягко, на полутонах сказал:

– Каждый паломник поклоняется этим монументам.

Монах опять замолчал. Через минуту он, не поднимая головы, тихо проговорил:

– Есть еще третий монумент, которому обязательно поклоняются паломники. Он в 15 километрах отсюда, на севере. Его мы зовем пики Тшела Намсум.