Последним, что застряло в памяти перед тем, как исчезнуть без следа во мгле ночной столицы, был выстрел, который мне снился до сих пор. Страшный сон, который говорил, что это явно не копы и даже не разведка.

– Вы так любознательны, мисс…

«Полисмен» бросил на стол передо мной свой истрёпанный жетон, но, даже изнемогая от жара испепеляющей лампы, я никогда не забуду этот звук и вспышки выстрелов, пробивавшие тонированное окно…

– Простите, я никогда не попадала в неприятности, так что не знаю, как выглядит настоящий значок, но…

Я прикрыла глаза, стенавшие от боли, а по щекам потекли слёзы от страха, с которым было всё равно не договориться, как бы не храбрилась голова. Дурная коробочка, что не забудет скрипучий хруст старого балтийского кольта, стрелявшего в отца по ту сторону моего бронестекла.

– Не думаю, что в таком прекрасном городе у полиции балтийские пушки.

Голос удивлённо хмыкнул и замолчал, но спустя пару секунд, мужчина поднялся на ноги и медленно зашёл мне за спину, что-то нашёптывая на петличку рации.

– У вас такие широкие познания, мисс… похвально. Что же… может тогда вы в курсе и того, что делает с человеком свет?

Неизвестный мужчина выкрутил лампу на максимум, но я не смогла закричать. Непомерная сухость во рту проникала всё глубже в горло, обжигая лёгкие раскалённым воздухом, а ноги, казалось, вот-вот отнимутся от холода, как и продрогшие пальцы уже онемевших рук.

– Согласитесь, мисс… бить даму не пристало, а свет не оставит следов на вашей милой мордашке. Нацисты, тюрьмы, психбольницы… столько чудных мест оценили солнечные ванны, что грех не поделиться с вами, мисс Термополис.

Крепко сжав моё плечо, с жутким потрескиванием кожаной перчатки, сиплый голос опустился ниже и тихо прошептал.

– Надеюсь, когда я вернусь, у вас будет поменьше энтузиазма задавать глупые вопросы и мы поговорим о насущном, а иначе…

Грубо схватив за подбородок, мужик вынудил посмотреть на потолок, где свисали края проводки, уже заранее скрученные в петлю.

– Обсудим вашу прощальную записку, в которой, будет чистосердечное признание в попытке убить наследника «оружейного барона» в попытке разжечь войну…

Дверь закрылась за спиной, оставив в полном одиночестве и звенящей тишине. Время растворялось в медленно стекающих каплях пота, а нарочно оставленная бутылка воды прожигала не меньше лампы, но…

Ни Джей…

Ни Ное…

Ни даже брат…

Все мысли слипались, словно неразмешанный вовремя рис, а тело пробивала дрожь от малейшего сквозняка, покрывая тонкой корочкой неумолимо потеющую спину.

– Дж…ей…?

В нос ударил знакомый запах, а уже померкший свет, вновь скользнул сквозь слипшиеся веки.

– К сожалению, это не он…

Едва улавливая смысл звуков, застревавших в пульсировавших висках, словно вонзавшиеся стрелы, я подняла невидящий взгляд в пустоту, откуда доносился голос.

– Дайте ей воды. Сейчас от неё мало толку…

Словно кипяток, в глаза врезалась распылённая влага, а в спазмированное горло силой залили расплавленный свинец.

– Ну а теперь, отвечай, девчонка!

Гранёный философский камень с кипячёной водой быстро отстранился от губ и в погоне за потерянным золотом, я впервые за час смогла открыть невыносимо пекшие глаза.

– Откуда… у школьницы… этот… нож!?

Сознаться хотелось в чём угодно лишь за ещё один глоток, но горло отказывалось изрекать хоть что-то, кроме стонов, а в глазах мутнело от тщетных попыток.

– Что же…

Хруст кожи пронёсся сквозь рассекаемый воздух, а потом несчастный рис разлетелся на зёрнышки, словно расколотый кувалдой.

– Говори!

За притуплённой болью, перед глазами угрожающе проплыл кожаный ботинок, доверху забитый влажным песком.