– Ну, извините, – порой все-таки настоящая Мила кричала в башне так громко, что речевой аппарат аватара не успевал фильтровать её речь. Фильтровать речь – главное правило в абьюзивных отношениях.

Однажды, спустя какое-то время после совместной жизни под крылом родителей Милы, дед Емели предложил им пожить в двухкомнатной квартире, являвшейся приданым Еса.

– Давай её отремонтируем и въедем до Нового года? – спросил Емеля, глядя в глаза Милы, как в пустоту.

«Он даже не представляет, каких денег требует даже простой ремонт. И зачем переезжать, и ставить себя в сложные условия, если нам уже есть, где жить?»

– Может, лучше будем её сдавать? Эти деньги нам пригодятся. – Мила немного подумала и озвучила свою идею в машине по дороге домой к родителям. Глаза Емели стали мокрыми.

– Ты чего? – повелась Мила.

– Да просто всегда хотел жить в своей квартире.

Так они и сделали. С ремонтом помогли родители, и вот они уже отмечают Новый год в своём гнезде.

– Да-а, Лиса, ну и пустила ты корешки у родителей, – говорил Емеля, оставляя её каждый вечер одну дома с котом.

– Да, я люблю, когда для меня есть место. С детства была тепличным растением.

– А я тебя забрал вместе с корешками и тут поселил, – улыбаясь, произнёс Емеля.

Как-то утром он обнаружил список:

«Надо:

– замерить и заказать кухню;

– собрать шкаф;

– выбрать стиралку;

– разобрать вещи».

«Привет, Медведь! Я там написала, что нам надо сделать, люблю списки», – пришло утром СМС от Милы, гордой своей собранностью.

Лисе от Медведя: «Терпеть не могу слово ”надо“, и нечего писать дурацкие списки!»

Первые годы отношений состояли в основном из пьянок, сериалов, еды и поездок к родителям. Та часть поколения людей школьного выпуска 2005-го, которым часто повторяли, что они будут работать дворниками, не особенно торопились создавать будущее, ведь его им уже нарисовали маслом учителя и родители в школе.

– Мой Няша.

– Моя Няма.

– Можно списаться с Олей, прогуляемся.

– Да у меня денег нет, всё на кредит за машину отдал.

– Ничего, у меня есть. Но нам надо откладывать на обычные траты.

– Зачем откладывать, если денег всё равно никогда нет?

– Поехали, покатаемся?

– Куда?

– Не скажу.

– С тобой хоть на край света.

Так Емеля часто увозил Милу в какое-то красивое место, это был своего рода подарок жене в виде совместного в общей тишине и ухода от проблем. Во время таких поездок обесточенную Милу в башне было почти не слышно. Она стучала по батарее кандалами, но шум машины так приятно успокаивал – да, в дороге было прекрасно.

У этой парочки был негласный проект на двоих. Каждый строил постройку на участке со своей стороны, а посередине, чтобы не ссориться, они возвели стену. Украсили флажками, поставили указатели. Ведь так проще, когда каждый строит по-своему, а проект вроде как общий, все стараются.

Мила возила цемент и кирпичи. Емеля часто ломал и строил заново. Никак не мог определиться – для чего ему нужна эта постройка.

Постепенно на участке дома появилась бронетехника. Так, на всякий случай. У Милы – огнемёт, у Емели – ядерная боеголовка.

Порой они уезжали на машине куда-то далеко, и Мила что-то приговаривала про визуализацию и исполнение желаний. Мол, представь:

– Мы едем в машине той марки, что ты хочешь, я в длинном красивом чёрном платье с разрезом до поясницы, ты в костюме.

– Да, мы с тусовки сразу на самолёт – и на побережье океана.

– А вещи?

– Зачем вещи, если есть деньги на карточке, – поддерживал визуализацию Ес.

Мультик Милы был вполне осуществим, если бы не её страсть таскать тяжести. А ведь обесточенный Емеля тоже существовал, и имел он другие планы, таскать тяжести в них не входило. Он сидел там, в глубине души, уже давно, с детства, и всегда слушался маму: «Не нервничай, не дерись, не жалуйся. Ты мужчина, да только сам ничего не сможешь». Она, конечно, не говорила такие вещи прямо. Она транслировала это через разговоры с его сестрой, о своём прошлом или с подругами, через отношение к другим мужчинам и собственным внукам и внучкам, и никогда не делала этого нарочно.