– Мозг поплыл у тебя? – он пнуллежащую Елену в живот, она, скорчившись, застонала, Паша не мог угомонить свой гнев и, наступив ей на лицо тяжелым грязным ботинком, сквозь зубы прошептал:

– Ещё раз так сделаешь – я тебя удавлю, – он убрал ботинок, ударив её по носу. Елена сдержала крик и уткнулась лицом в землю, тихо рыдая.

Паша оторвал кусок от рубашки и перевязал им руки Елены за спиной. Она корчилась от боли, ткань врезалась в ещё свежие раны. Он резко оглянулся на люк и прислушался, топот ног был уже близко.

– Тут, я видел что-то, тут, – послышался приглушённый голос снаружи и множество других неразборчивых голосов что-то отвечали ему.

Паша, выругавшись, потащил Елену в другой конец подвала, поднял одеяла. Сверху шуршали и били чем-то о люк. Под одеялами в углу была вырыта небольшая яма, он положил в неё притихшую Елену.

– Прости, не подавай звуков, – прошептал он ей на ухо и неуклюже поцеловал в пухлые шершавые губы, рывком встал и накрыл её кипой одеял, чтоб не видно было движений от дыхания.

В подвал ввалилась толпа в белых одеяниях и навались на Пашу, он упал на пол и укрывал лицо от многочисленных ударов ног.

– Где она? – подтянул его за ворот кто-то. В глазах мутнело, и он не мог разглядеть лиц. Рот наполнился кровью, и он сплюнул её рядом с державшим его человеком. Тот пришёл в гнев от этого и ударил голову Паши о землю. Он закричал от пронизывающей боли, больно было везде. Он уже не понимал, что происходит, и дико кричал, надеясь, что это хоть как-то поможет. Неизвестный склонился над его лицом.

– Где она? – Паша почувствовал запах гнилых зубов и ударил спрашивающего лбом в челюсть.

– Поганец! – сплюнув зуб, прошепелявил незнакомец.

– Берите его! Отнесём к Директору, пусть сам решает, что с ним делать, – встав с коленей, сказал Шепелявый.

Это последнее, что слышал Паша. От ударов у него звенело в ушах, а вокруг всё плыло. Он почувствовал лишь, как его подняли холодные, как у покойника, руки, и сознание предательски покинуло его.

Елена лежала под грудой тяжелых, вонючих одеял и старалась не шевелиться, её воротило от запаха тухлятины и плесени. Она слышала крики Паши и едва сдерживала душащие её слёзы. Елена прислушивалась к ним, молясь о том, что он ещё жив. И тут его крик смолк. Её начало колотить от проступившего холодного пота. Они с криками копошились, топали, она лежала, задержав дыхание.

– Тут больше никого нет!

– Куда она могла деться! – доносилось донеё, и она почувствовала, что кто-то поднимает одеяла.

– Брось! Не теряй времени! Это ж просто куча одеял, тупица, – прокричал чей-то голос.

– Берите его, уходим, – произнёс низкий, властный голос.

Она слушала, как они, громко крича и топая, уходят из их убежища, она надеялась услышать голос Паши среди криков.

Всё утихло, но Елена не решалась выползти из груды одеял и ещё какое-то время, притаившись, лежала.

Она про себя досчитала до ста и, прислушавшись к тишине, сдвинула одеяла ногами и выползла из ямы. Елена вспоминал, что где-то видела торчащий из доски, гвоздь, она нашла его глазами и поползла к нему, в её колени больно впивались мелкие камни. Наконец, Елена достигла цели, она повернулась спиной к гвоздю и начала интенсивно тереть об него связывающую руки ткань. Ткань начала поддаваться, и Елена с силой разжала руки.

Рвотная волна тут же настигла её и вырвалась вонючей смесью, от которой её затошнило сильнее. Елена отползла подальше от кучи и двинулась к открытому люку, из которого тянуло прохладной свежестью. Она вдохнула, и тошнота отошла от горла.

– Елена, – раздался тихий голос по подвалу. Она в панике оглянулась, никого не было.