Туфли звонко цокали по мраморной плитке. Прижимая к носу край рукава платья, я шла вперёд, стараясь не выхватывать взглядом то, что мне видеть и не нужно было. Я ждала какого-то позорного улюлюканья, выкриков, скабрезных слов, но… Все вокруг не обращали на меня внимания, будто я — пустое место. 

Тем проще было выглядеть гордой и неприступной. К Амету я вошла одна. 

В большой ванне, в которой когда-то лежал только Моргват, теперь нежился совсем другой человек.

Остановившись возле тяжёлых портьер, скрывавших вход, я облегчённо выдохнула только после того, как хлопнула дверь. Вздрогнув всем телом, зажмурилась и облизала пересохшие губы.

Шум воды, плеск. И молчание. Мужчина даже и не думал говорить. Его не удивило, что вот сейчас в этой королевской купальне стою я. 

— Как мне к вам обращаться? —  мой голос эхом разнёсся в просторной комнате, отражаясь от мраморного пола и стен.

— А как нужно? — мужчина сел в ванне и повернулся лицом ко мне. — Все меня зовут мессиром Аметом…

 Я с вызовом посмотрела на него. Сколько лет мессиру? Он был моложе Моргвата, но сражения и время отложили свой отпечаток. Шрамы, мелкие морщины. Длинные светлые волосы потемнели от воды. Мужественное лицо казалось чистым и каким-то слишком красивым.

Подняв брови, мужчина вопрошающе посмотрел на меня.

— Я пришла к вам с просьбой.

Наплевав на аккуратность, я даже не подхватила платье, а просто пошла вперёд, задевая подолом лужи воды и мыльную пену, подошла почти вплотную к ванне. Амет с легкой улыбкой смотрел на меня снизу вверх, ожидая моих слов.

— Один юноша решил отстоять честь своей семьи с мечом.

— Тогда в чём проблема? —  Амет расслабился и вновь погрузился в воду, держась руками за бортики ванны. —  Он имел на это право.

— Да, имел, —  склонилась и, поддавшись гневу, резко ответила прямо в лицо. —  Но это не даёт вам право приговаривать несчастного мальчика к казни!

— Хм, —  мужчина улыбнулся еще шире. —  Это не ваше дело.

— Нет, мое!

— Леди Леона, теперь всё, что до дела власти, правил и порядков вас не касается. И не вам решать…

— Он ещё ребенок!

— Он сделал выбор. Выбор храброго и бесстрашного человека.

— Вы можете заменить казнь тюрьмой? —  я продолжала напирать, краснея от злости. —  Будьте милосердным…

— Милосердие не дается просто так. К нему пролегает тропа, залитая кровью. И, поверьте, земля ещё не пропиталась ею.

— У вас нет сердца! Вы… вы ничем не лучше Моргвата! Мой народ никогда не пойдет за таким чудовищем, как вы! —  топнула ногой, крича от безысходности.

Амет вскочил в ванне, резко нависнув надо мной. Я рассерженно дышала и упиралась взглядом в мускулистую, широкую мужскую грудь, блестевшую от воды и пены.

— Единственное условие выживания —  подчинение, —  Амет медленно вылез из ванны и, не стесняясь своей наготы, стал наступать на меня, вынуждая отходить назад. —  Подчиниться! Сейчас я закон на этой земле! —  от грозного рыка волосы на голове зашевелились, а в венах застыла кровь. —  Я —  закон! И если я сказал отдать половину золота в казну, значит, отдай. Если я сказал, сложи меч, значит, сложи. 

— Но…

— Закройте свой рот!

Я испуганно замолчала, потупив взгляд, смотря на то, как расплывается лужа воды под моими ногами. Подол платья стремительно намокал.

— Пока не закончится война, любой проступок будет наказываться смертью. Украл монету у бедняка —  лишишься головы. Поднял руку на  женщину —  лишишься головы. Обнажил меч против моих людей —  лишишься головы. И мне нет разницы, бродяга это или сын богача. 

— Это ваше окончательное слово? —  я посмотрела в светло-зелёные глаза, ещё на что-то надеясь. —  И я ничего не могу сделать?