Вообще, неподготовленному человеку находиться в толпе возбужденных новгородцев опасно. Издревле в наших краях селились отнюдь не пай-мальчики с пай-девочками. Народец-то был лихой, непокорный. Пираты, беглые крестьяне, казаки, каторжники, бунтовщики, авантюристы всех мастей. Ежели что не так, нож под ребро – и гуд бай! Со временем нравы, конечно, смягчились, но в нервозной обстановке гены предков дают о себе знать. Например, сейчас.

Ножом-то, конечно, вряд ли пырнут. Но кости неподготовленному человеку в такой давильне переломать могут запросто.

Невзирая на яростный напор, я все же сумел сохранить здоровье и протиснуться поближе к ограде.

Меня тут же приперли к одному из сказочных зверьков с копьями и многочисленными лапками. Утешило и придало сил то, что ограда сделана по эскизам родного дедушки, истребителя вампиров. К тому же зверек был точь-в-точь, как на ограде административного корпуса моей Бастилии – словно добрых знакомцев на чужбине повстречал.

Попробовал было дать опознавательные сигналы вахтеру-бородачу. Тщетно. Переведя дух, мысленно распрощался с пуговицами и начал перемещаться вдоль милых копьенос-ных паучков, употребляя в качестве упора их чугунные ручки-ножки. Достигнув заветной калитки, отрекомендовался бородатому вахтмейстеру: мол, Бонифаций от Капитолины Карловны. Тот подозрительно оглядел меня, твердо схватил за руку и с поразительной легкостью продернул внутрь.

„И здесь все по блату… бардак…“ – пронесся недовольный гул.

– Спокойно, граждане! – гаркнул бородач. – Расходимся. На сегодня прием закончен. Завтра подваливайте.

– Как завтра?! – возбудились неизлечимые. – А вдруг не доживем?

Бородач хмуро бросил оценивающий взор на собравшихся и заверил:

– Доживете. Не такие доживали.

Маэстро встретил меня, сидя в кресле-качалке, покуривая папироску и потягивая винцо из узенького горлышка пузатой бутылки. Облачение волшебника было немудреное. Оно состояло лишь из семейных трусов ультрамаринового окраса.

На широкой груди Доброго Эльфа висела цветастая татуировка: „Гравитация – сволочь, ну ее на фиг!“. По периметру девиза порхала стая мелких ангелят. Буквы – изумрудные, ангелята – розовощекие.

Маэстро пожал мне руку и пристально посмотрел в глаза. Его открытый и умный взгляд внушал доверие.

– А, Бонифаций… Проходи. Здоровеньки булы! Ты, Захар, сегодня тут не нужен – двигай к фанатам. А то давеча эти двоечники звонили – в казино собираются, пригляди, если что…

Бородач отвесил поклон до персидских ковров и безмолвно ретировался.

Маэстро, щурясь, затушил папиросу.

– Фантом Ка-Ка давеча заглядывал, протежировал твою личность. Просил из тебя Фехтовальщика соорудить… Я не против.

– Что еще за „кака“?

– Не кака – Ка-Ка. Ударение на последнем слоге. Ка-питолина Карловна. Если сокращенно. Прикольная старушка. Вино будешь? Настоящая мадера.

– Ага, спасибо. Мне бы пивка…

– Понимаю… Возьми в холодильнике.

Отпив пару глотков, я почувствовал, что мне стало чуток полегче.

– Ну и?… – спрашиваю.

– Ну… Вот, сижу, народ врачую… Тебе ничего подремонтировать не надо?

– Не знаю…

– Брось. Стесняться не надо. Ты ж вроде как мой крестник… Впереди – великие дела. Тебе, Бонифаций, Русь и Великий Новгород, практически, в одиночку спасать придется. Подвиги на носу… Должен быть как огурец! Так что там у тебя?

Я задумался. „А что там у меня?“

– Ну… так… Плоскостопие. Небольшое.

– Щас поправим, сымай ботики. Я снял.

– И носочки. И носочки.

Маэстро сфокусировал взгляд на моих стопах. Азартно хохотнул.

(Чего смешного? Плоскостопие как плоскостопие. Дурак он, что ли?)

– Да, в самом деле… Щас мы его… Закрой глазоньки, иначе чудо не вылупится…