– Стоять, а не то я пристрелю его!

Он не надеялся на успех, действовал по наитию, с отчаянием самоубийцы, но угроза возымела действие, твари остановились. Четыре пары горящих глаз с почти физически ощутимой ненавистью уставились на Анжа. С разбитого носа круглолицего сорвалась и упала на землю большая капля крови. Твари застонали, в этом слышалась боль и разочарование. Так стонут пьяницы, перед которыми выливают на землю бутылку отборного виски, наркоманы, которых во время ломки лишают унции кокаина, нимфоманки, с которых слазят за мгновение до оргазма. От Анжа не ускользнуло это. Четыре твари смотрели на пролившуюся каплю крови его заложника, будто она была эликсиром жизни. Длинные языки облизывали тонкие бледные губы в масках засохшей крови его друзей. Когти лихорадочно теребили воздух. Чудовища были с ног до головы залиты красным, их дорогие костюмы уже не приведет в божеский вид ни одна химчистка, но эта кровь их не интересовала. Им нужна была та, что течет в жилах этого человека. И наверняка та, что плескалась сейчас в бочках в багажнике машины. Чертовы пропавшие бочки Джуза Фануччи, из-за которых все и началось. Из-за которых уже погибла страшной смертью куча народу.

Ближайший к нему кровосос сделал шаг вперед.

– Стоять! – снова завопил Анж. – Не то я выпущу всю кровь этому ублюдку!

Упыри застыли как вкопанные, на их мордах ярость боролась с вожделением и толикой страха. Страха за то, что кто-то лишит их драгоценного напитка. Анжу это понравилось.

– Джонни! – закричал он, ни на что особо не надеясь, его друг не мог выжить в этой бойне. – Джонни, малыш!

– Анж! – ответил откуда-то знакомый приглушенный голос.

Слышать его было музыкой для ушей. Джонни жив, это чудо.

– Где ты, дружище?

– Я тут…

Джонни, грязный, оборванный и залитый кровью, кряхтя и скуля от страха, выбрался из-под машины. Замер, увидев перед собой кровососов. Один из них дернулся было к появившемуся человечку, но Анж быстро осадил его.

– Ни с места!

Для верности он дал короткую очередь в воздух и тут же снова приставил дуло к спине пленника. Твари снова замерли, как статуи.

– Джонни, ты цел?

Слова ему не давались, поэтому Джонни просто кивнул.

– Садись в машину. А вы, – Анж обратился к упырям, – сейчас дадите нам уйти. И никто не пострадает.

– Отдай нам чистого, – сказал ближайший к нему, тощий блондин с бесцветными глазами, горящими бешенством.

Вокруг его рта коркой запеклась чужая кровь. Одет он был в грязный темно-синий костюм и говорил с сильным европейским акцентом, растягивая гласные и игнорируя мягкие звуки, «Оттай нам шистого». Анж сообразил, что чистым он называл круглолицего.

– Отдам, но позже. Сначала мой приятель заведет авто, я сяду внутрь. Как только тронемся, я брошу вам вашего выродка.

Джонни тем временем забрался на водительское сиденье машины, под которой прятался. Той самой, в багажнике которой стояли бочки с кровью. Видимо, руки его тряслись от страха, он никак не мог совладать с ключами, стартер чихал и скрипел. Наконец, двигатель завелся и мерно заурчал, вспыхнули фары, на миг ослепив Анжа.

– Нэ тот афтомобил, – сказал блондин. – Он наш, бошки наши.

Только что их было четверо, один мгновенно куда-то исчез. За машиной, сообразил Анж, обходит вокруг. Сейчас или заберется в кабину к Джонни, или обойдет с фланга самого Анжа. Другие кровососы вышли из оцепенения, сделали шаг к человеку.

– Так что вы предлагаете? – Анж пытался их заболтать.

– Ты и тфой друх бэры наш афтомобил, што стоит на улыцэ. Этот афтомобил остаф. Мы фас нэ тронэм, обэшшаю. Оттай нам шистого и профалифай, шэловэк.