Наум вяло реагировал на предмет дискуссии, лично его это не волновало. Поезд уже ушел, время для перемен упущено. Во всяком случае, он так считал. А Света скептически пыхтела и явно соотносила всё  услышанное с событиями в Сан-Диего.

– Ох, скорей бы уже Надежда закончила свою учебу и они поменялись местами, – наконец обнародовала она свои мысли. – Как такая смена называется в политике? Рокировка?

– Ротация.

Наум кисло поморщился. Он не любил напоминаний о своей былой привязанности.

– Жене пошел тридцать первый год. Если он сейчас не пойдет учиться, то всё . Он и так уже забыл даже то, что знал.

– Я говорил. Нужно было потерпеть здесь всего два года— и было бы у обоих высшее образование. Но Женя терпеть не умеет.

– Ох эти твои «я говорил»! Кому от них легче? Ты только Жене не ляпни, он эти «я говорил» на дух не переносит. Так и ждет, что ты ему это скажешь. Нам только скандала не хватает. Ему и так нелегко.

– Им обоим нелегко.

– Да, конечно, Надежде тоже. Но женщинам нельзя давать слишком большой форы.

Наум заинтересовался:

– Почему женщинам? Надюша любит Женю. И вообще, женщины – ты слышишь, что они там говорят? – больше дорожат семьей, чем мужчины.

Света с иронией посмотрела на экран и на Наума:

– Знаток женщин… Когда такое было? Давно и… почти неправда. Говорят. Говорите тоже – помнишь анекдот? А статистику слышал?

Наум этот момент пропустил. Света постепенно раскалялась:

– Шестьдесят процентов заявлений на развод подают женщины. Нет, не верю я в их самопожертвование. Особенно в Америке, с их самостоятельностью. Они свой шанс не упустят. Не знаешь ты женщин.

– Одну знаю, мне хватает, – миролюбиво закончил Наум.

Света снова скептически хмыкнула. Наум отнес это на счет участников ток-шоу.

Наступило наконец с нетерпением ожидаемое время больших перемен, но, увы, надежды на ротацию не оправдались. Вместо них разразился настоящий кризис. Надя, как и следовало ожидать, с успехом – третьей на курсе – закончила университет, получила диплом и степень бакалавра. Но – к огорчению Жени – этим дело не закончилось. Мистер Пауделл предложил ей не работу, как ожидалось, а продолжение учебы. То есть вакантное место в аспирантуре, и по окончании ее, через два года, маячила куда более солидная академическая степень магистра. Это уже был совсем иной уровень, нежели присваиваемая выпускникам не только университетов, но и простых четырехгодичных частных колледжей степень бакалавра. Но самое главное, была заранее обещана после защиты серьезная и хорошо оплачиваемая должность в одной из его фирм. И это были не голословные обещания: во время обучения Надя должна была проходить стажировку в отделе этой фирмы, заранее готовясь к будущим обязанностям. О такой карьере можно было только мечтать.

Женя был в трансе, Света в полной растерянности. Наум не осмеливался выразить восхищение прекрасными перспективами Надюши, а уж он-то лучше, чем кто-либо другой, знал, как непросто этого добиться. Но сейчас такие восторги были бы неправильно поняты. Тем более что Наум с трудом сдерживал столь «любимую» Женей фразу: «Я говорил!..» Пришлось просто помалкивать от греха подальше…

Мистер Пауделл вызвал Надю и долго беседовал с ней. Тон беседы подчеркнуто уважительный и равноправный. Никакого второго плана не было даже в помине. Начал он с того, что откровенно признал: одной из важнейших задач своей университетской деятельности считает комплектование собственных фирм надежными и толковыми специалистами. Это основа успеха. Дальше шли обычные похвалы ее трудолюбию, констатация ее достижений за столь короткое время и т. д. Но особо Пауделл подчеркнул, что ценит ее целеустремленность и умение находить контакт и с боссами, и с подчиненными, сохраняя при этом симпатии и уважение и тех и других. И внутренне сохраняя дистанцию. Последнего качества Надя в себе не замечала, но ему виднее. Весь этот набор очень важен для руководителя и встречается не так часто. Мистер Пауделл надеется, что из Нади получится отличный и грамотный босс. Он так и сказал – босс.