На подпись капитану палубой выше поднялся. Всё в лёгкую управив, тотчас расслабился. Встречай, Архангельск! К бирже Молотова, что потом именовалась 16–17, поимели честь встать. Доски россыпью – стоянка долгая. Каждый из «волжан» озабоченно осведомился:

– Умотал трёшник за деньгами?

На что слышали друг от друга:

– Кой хрен ему ещё делать?

Меж тем парень на двух трамваях одолел немалый путь. Несколько минут потратил на ходьбу до нужной службы пароходства. Этикетно постучался в дверь рассчётки. После сякого удача проткнулась первомайским шариком. Словно поднесли к её бочку растопыренную скрепку и… «пук».

– Вы, голубчик, что понаписали?! Ответственный финансовый документ неряшлив, чуть ли не соплив. Сколько недочётов! По претензиям насчитала пунктов шесть. Возвращайтесь и переработайте.

Облом исходил от суровой, довольно молодой тётки. Взгляд сургучных глаз прожигал резкостью, дырявившей насквозь. Да и сама она воспринималась линованным жёстким бланком. Вдобавок мегера принялась объяснять, как выглядит образцовая отчётность.

Молодец тупо кивал головой с отросшим чубчиком. Почему-то единовременно скреблась мыслишка: «Хлебнуть пивка. Самое то».

Покидая нищим набережную, осмотрел вкуснейший ассамбляж мороженицы. Копья едва хватало на трамваи. И это моряк-загранщик?! У остановки «Кузницы» оценил другой ларёк. Несколько явных слесарей церемонно сдували с кружек пену. Затем тянули начальный смачный глоток. Плохо отмытые рожи неподдельно выражали счастье.

«Ладно, погожу до завтра». К тому же знал: вельветовая курточка с патентами, бостоновые брючата впечатляют в улёт. Унывать излишне.

Про то, что посланный вернулся пустым, не сразу поверили. Планы на привальную под вечерок провисли трюмным брезентом. Лучше бы трёшнику запоносить аль под собачью свадьбу угодить. Да выпал, по всем вероятиям, худший вариант. Чего, бедняга, только не услышал?!

Экипажники ровно рашпилем прошлись по его умственным способностям. Вспоминали, не в пример, сокращённую Таську. Зело бабёночка шустра. Бессчётно по разам наличку доставляла. Какие искристые выдавала словеса! «Капитаном я не буду, а подкапитаншей-то всегда».

Давший повод этак выражаться, вызвал следующего по цифре. Изобразив гнев, задачу поставил:

– Убогого штурманца выспроси, в чём проколы? Завтра, к концу обеда, быть с деньгами на борту. Уразумел? – вопросил, как хуг правой примеривая.

Палубами ниже уже ругали не своего недоделанного, а кремлёвского: «Ну Хрущ! И до флота добрался. Затейник долбаный». Схожее с общим мнением капитан Курбатов не озвучил. Однако до благого исхода нахмурился по-штормовому.

Тот дошлый второй помощник солился в авторитете. Был въедлив с погрузочными коносаментами. Находчив даже спросонья. В лице не стирал ответственную упёртость. Давно искал повод подать себя с козырным перебором. Обрыдло-таки тащиться до старпома. Теперь-то он себя покажет!

Короче. Назавтра выбритым до синевы с переделанными листами отправился надменно отвоёвывать получку. Как из картинной рамы сошёл с подножки первого вагона на булыжный перекрёсток Энгельса. Фатоватой зрилась его победная походка к крепости белой управленческой двухэтажки с башенками по углам фронтона.

Ага! Уже сфокусировал зрение на филёнке денежной двери. За ней, вымучивая улыбку, говорит, точно расшаркивается.

– Первый блин комом, извиняемся. Взгляните на безупречные. Команда очень-очень с получкой меня ждёт.

Та же особа просмотром поданных бумаг занялась. Ходатель примерил заискивающее выражение лица, любимое всяческим начальством:

– Это лучше. Да. Да. Пройти лишь не сможет. Битый час вчера втолковывала вашему. Как он по картам ходит? Проще простого в толк не взял.