– Ну, что, друзья, – улыбнулся Жадобин. – Спасибо всем, что пришли. Спасибо, что не забываете меня. Спасибо, как говорится, за все. Так что первый тост позвольте выпить за вас!

Мгновенно возникли два официанта с кухонными тележками, заставленными сотейниками, супницами и блюдами с самыми невероятными деликатесами. Витой аромат жареного, пареного и тушеного приятно защекотал ноздри, провоцируя у присутствующих повышенное слюноотделение. Метрдотель, нанятый в самом дорогом сочинском ресторане специально для праздника, торжественно нес в растопыренных пальцах дюжину бутылок, ненавязчиво развернутых этикетками к столам.

– Что господа будут пить? – любезно осведомился он, демонстрируя спиртное. – Рекомендую «Сан-Сир», шабли две тысячи восьмого года, монтрашо две тысячи пятого, виноград с южных отрогов руанских холмов… К севрюге отлично подойдет вино сотерн. Гусиная печень «фуа-гра» прекрасно сочетается с молодым божоле от Жоржа де Бёфа…

Владимир Кожевников, одетый в мешковатый серый костюм, сидел справа от Жадобина. Тут, среди публики в смокингах и фраках, майор милиции ощущал себя несколько неуютно.

– Прошу, Володя. – Жадобин любезно положил в тарелку Кожевникова кусок парной севрюги, кивком указал на соус и кивнул метрдотелю – в руках у того мгновенно появилась запотевшая бутылка водки. – Очень рад тебя тут видеть. Очень дорожу дружбой с тобой. Нет, серьезно…

– Твое здоровье, Жадоба… То есть Юра, – поспешно поправился Кожевников, благодарно кивнул, и по этому кивку хозяин дома безошибочно определил, что собеседник уже принял на грудь как минимум триста граммов. – Я тоже очень рад.

В зале стоял негромкий гул: гости выпивали, закусывали, переговаривались. Атмосфера была непринужденной и даже умеренно дружеской – как того и хотел именинник. И хотя многие гости, как наверняка знал Жадобин, не переваривали друг друга на дух, в присутствии хозяина они никак не демонстрировали своих антипатий. Даже заклятые враги и то выглядели доброжелательными, вежливыми и предупредительными друг к другу.

Правда, Кожевников после трех рюмок почему-то стал насупленным и серьезным. Даже теперь, за праздничным столом, его почему-то тянуло говорить о делах…

– Давай, Юра, за наш с тобой совместный бизнес выпьем, – предложил он, повернувшись к хозяину.

– С удовольствием! – вежливо поддержал Жадобин – в пальцах со сведенными зоновскими татуировками блеснул хрусталь, и метрдотель мгновенно наполнил бокал вином. – Я вполне всем доволен. Кстати, по грузоперевозкам там ничего интересного не намечается?

– Работаем, как обычно. – Кожевников поднял рюмку и немедленно выпил. – Механизм отлажен, как в швейцарских часах. Два экипажа на федеральной трассе, один на терминале в аэропорту, один на железнодорожных складах.

– Не гаевые, надеюсь?

– Да ты чего! Мент гаишнику не брат, – ответил майор старой милицейской поговоркой. – Экипажи – наши люди, проверенные, сами с работы честный процент имеют… Фуры – только транзитные, свои не трогаем. Главное, что ты нас никогда еще не обманул и не обманешь.

– Ваш процент вы получаете честно, до последней копейки, – подтвердил хозяин. – Можешь сам посчитать, у тебя таких возможностей по службе предостаточно.

– Слушай, я же тебе подарок на именины принес, а до сих пор не отдал, как-то неудобно при всех! – Кожевников выставил на колени кейс, мельком осмотрелся по сторонам и отщелкнул замочки. – Ты попросил наши архивы почистить, все, что с тобой связано. Держи – это все, что у нас на тебя есть. То есть было… Остальное, как ты понимаешь, в Москве. А там у нас серьезных концов уже не осталось.