Оборванцы настороженно переглянулись.

– Не знаю, давно у нас здесь не появлялся никто новенький, – недружелюбно проговорила одетая в бесформенную кучу цветных тряпок одуловатая женщина.

– Друга, Марко? – Вдруг переспросила Лина-Лина. – Какой же он нам друг? Мы просто хотим получить от него кое-какие сведения. Любыми путями, как вы понимаете. Поэтому он нам очень нужен. Мы готовы щедро заплатить.

Нищие тут же зашептались, и Марко оценил этот ход Кошки.

– Был тут один полоумный, – наконец вымолвил некто неопределенного пола, замотанный в шерстяной платок. – Совсем не от мира сего. Мы называли его Святоша.

– О, это наверняка он, – улыбнулся Марко.

– Мы сразу его прогнать хотели, да что-то все рука не поднималась.

– Он был добрый, – вздохнула женщина в облезлом, рваном, но при этом пышном платье. Спутанные волосы ее были уложены в жалкое подобие прически.

– А наша Королевишна в него и вовсе втюрилась, – засмеялся один из молодых нищих, и все подхватили его дружным ржанием.

Но женщина осталась невозмутимой. Ее глаза затуманено смотрели вдаль.

– Ему все всегда подавали, хотя он даже не просил. За это наши и хотели его прогнать, – тихо сказала Королевишна. – Было в нем что-то. И глаза такие голубые-голубые…

Юнец опять перебил эту нелепую пародию на светскую даму:

– Но как Королевишна пред ним не крутилась, как свои грязные ляшки пред ним не оголяла, он, кажется, даже не понял, чего она хочет.

         Все опять захохотали.

– Так куда же он делся, этот ваш Святоша? – не выдержал Джениус.

– Дело было так, – встряло существо среднего рода в платке, – как-то один наш сотоварищ, по кличке Гнилое ухо, забрался в богатый дом и стащил там здоровенный окорок прямо с накрытого на обед стола. Да калитку не успел прикрыть, вот свора хозяйских собак за ним и кинулась. Бежал он от них быстро, да выдохся совсем, уже почти в зубы угодил. Но Святоша мимо как раз шел и спас его.

– Да еще как спас… – с плохо скрываемым восхищением протянула Королевишна, – он просто к собакам подошел, пару ласковых слов шепнул, да за загривки потрепал. Они и попятились назад, радостно виляя хвостами.

– Не перебивай меня, женщина, – буркнул рассказчик, видимо, его пол все же был мужской. – А Гнилое ухо, тот в долгу оставаться не привык. Он кусок окорока оторвал и своему спасителю протянул. А Святоша шаг назад сделал и сказал, что мертвую плоть есть не будет, что и не еда это вовсе. Гнилое ухо заржал, говорит, это ж не человечина. Хотя, понятное дело, в голодный год и человечина тоже еда.

       В ответ на это замечания раздались понимающие смешки.

– Это ты дело говоришь, Ворсистый,  – закивал наглый юнец.

– Ну а дальше  Гнилое ухо обиделся, – продолжил Ворсистый, – что Святоша от такого щедрого дара отказывается, да и отделал его как следует. Ну а тот, говорят, даже и не сопротивлялся. Только в конце тихо спросил: «за что?». Ну тут Гнилое ухо и вовсе из себя вышел, да так треснул ему по лицу, что два зуба выбил.

– Да, весьма поучительная история, – протянул Марко, – только вы так и не сказали, где Святоша теперь.

– Тут уж мы и решились все же его прогнать, – как ни в чем не бывало продолжил тип в платке с дурацкой кличкой Ворсистый. – Если уж Гнилое ухо ему чуть пол-окорока не отдал, когда родные братья голодные сидят, то совсем дело плохо. Так Святоша скоро бы окончательно разъелся бы за наш счет.

– Прям уж объедал тебя, бедного, – тускло прокомментировала Королевишна.

– Впрочем, сами мы его трогать не решились. Даже Гнилое ухо такой злой ходил, что сразу всем понятно было – совесть заела. Ну а мальчишки наши, им никакие угрызения не ведомы, они и загнали его камнями куда-то на северные окраины города, там и потеряли, так что жив, должно быть, еще, – добродушно завершил рассказчик со странной кличкой Ворсистый.