– Нам необходимо хоть что-то изменить в Великом Королевстве, – твердо сказал Хранитель, – иначе на плечи нашего сына ляжет слишком много.
Нора улыбнулась слегка грустно.
– То же самое говорил и твой отец перед твоим рождением.
Они замолчали оба. Данте опустился на хрустальную ступеньку у подножья ее трона.
За большими окнами голубого дворца начала рассеиваться ночь. Осыпались в море звезды, поползло наверх одно из солнц. Интересно, сколько их сегодня будет на небе Нави?
– Ты перестал спешить в Явь, мой мальчик, – заметила Нора. – Миранда больше не ждет тебя?
– Нет, – сказал он и поднялся. – Она переехала в другое крыло замка. Я сам виноват в этом.
– Не переживай, до зачатия твоего сына еще есть время, у тебя все наладится.
Данте поблагодарил Нору за поддержку. Но дело было не только в наследнике. Миранда долгие годы была его семьей. А теперь все сломалось.
На пороге он обернулся. Богиня Онори величественно сидела на своем троне, шлейф платья мягко лежал на ступенях, ведущих к ее ногам. Взгляд всех ее глаз был устремлен в окно. Трудно не следить за этим рассветом. У ног ее разместились призрачные девы, ожидая приказаний.
Нора выглядела величественной и прекрасной. Настоящая Повелительница Нави. Но Данте почему-то вспомнилось, как она, подкатав все свои юбки, смеясь, брызгалась с ним водой, стоя по колено в ручье. Только это было очень давно. Хранителю тогда оставалось лет шесть до зачатия. С тех пор он больше не видел ее такой беспечной.
Проклятье
Ночь застала их уже в лесу. Наемники нашли свое старое кострище, ведь им уже не раз приходилось ездить этой дорогой. Они достали вина, чтобы согреться, и Марко кинул возле Лины-Лин сумку с едой.
– Будь полезной, женщина. Готовь.
Ее брови поползли вверх.
– Меня воспитывали в четырех благородных семьях. Там меня обучали пению, рисованию, изящной поэзии, – девушка картинно загибала пальцы, – старинной и современной литературе, вышиванию на пяльцах, каллиграфии, плетению из бисера… но готовить… Нет, не слышала.
Марко разочарованно вздохнул.
– А мечом махать вас когда учили, леди? Между пением и вышиванием?
Джениус поднял взгляд от костра.
– Лично я учил ее с четырех до одиннадцати лет, – с легким оттенком гордости проговорил ее брат. – А потом она всегда находила себе всяких сомнительных учителей. Воровать ее точно обучал не я.
– Но пример подавал ты, – тут же отозвалась Лина-Лин.
– Тебя надо было чем-то кормить, ты была такой прожорливой девочкой.
Лина-Лин будто не услышала его. Она смотрела вдаль. Взгляд ее стал напряженным.
– Что случилось? – голос Джениуса прозвучал предельно серьезно.
Девушка приникла к земле и приложила к ней ухо.
– Сюда идут, – скоро сказала она, встала и начала собираться.
Джен принялся тушить костер. И Марко, хоть и не понимал, с чего вдруг они так переполошились, повесил на себя мешок с провизией и направился отвязывать коней.
Они отошли подальше от тропы, только вот Джениус запнулся в темноте и упал. В тишине леса раздались его глухие ругательства.
– Ты в порядке, друг? – Марко протянул ему руку.
– Чертов камень! Если палец опухнет, я буду хромать.
– Да уж, хромой наемник никуда не годится, – усмехнулся его напарник, – я оставлю тебя в ближайшей канаве и найду себе нового друга.
– Уйдем подальше или посмотрим, кто это? – поинтересовалась Лина-Лин, не обращая никакого внимания на неприятность брата.
Марко даже несколько удивился такой черствости.