На ужин было много еды – на удивление хорошо жили учителя. Тут на столе был и варёный рис (индонезийского производства), и чай (папуасский) с сахаром (индонезийским), и булочки, какие-то вкусности, а какие – неясно. Темно, при керосинке не очень-то разглядишь, что ешь. Но еды много, видно, что учителя не голодают. Всё приготовлено самими, кроме сахара. Может, и в честь моего визита количество и качество еды было увеличено. Освещением служила керосинка.
А самое интересное, что учителя и все встречные показались мне… умными! Ведь есть такие страны, где много глупых людей, ну просто глупых. Не будем называть регионы, но есть такие. И даже по-английски могут говорить, но всякие глупости. А тут, глянь – интеллигенция, и даже мотоциклисты первые два – не стали кричать мне «Мистер! Куда вы идёте! Далеко! Опасно! Пешком нельзя! Гостиниц нету! Опасности! Полиция! Регистрация! Где ваш паспорт! Где ваш гид! Здесь спать нельзя!», а вежливо и нормально отнеслись. А продавец в магазине не стал совать мне всякую ерунду, а дождался, пока я тщательно осмотрю и перепишу цены на весь его нехитрый ассортимент. А когда я показывал свои книги, то и взрослые, и подростки, посмотрели их тоже с умным видом, что касалось картинок. И наутро у меня спросили Е-майл, вот что тоже, удвительно.
Информацию о мире они получают по радио, и плюс к тому иногда приходит из Ванимо центральная портморсбийская газета на английском языке. Она печается в столце и приходит в облцентр самолётом раз в несколько дней. Так что о землетрясении в Японии все в курсе. И вообще о том, что есть разные страны, и как в целом живут люди – мои первые гостеприимные хозяева знали.
Спал я очень сладко. Было тепло. Наутро опять угощали. Зная, что у папуасов часто принято платить за ночлег и постой, я спросил об этом. Но учитель ответил, что да, в некоторых случаях очень бедные люди не откажутся от денег, но в данном случае в этом нет нужды. Так я закончил осмотр первой деревни и решил, максимально медленно, воспоследовать дальше – изучать свойства Папуасии, привыкать и акклиматизироваться к ней.
ПНГ-02. Вторая встреча с ПНГшной реальностью: активная полиция
В субботу утром, 19-го, я попрошался с Лукой и другими учителями и пошёл пешком по дороге на восток. Навстречу мне ехали разные машины и грузовики с народом. Все устремлялись на границу на субботний базар.
На выезде из деревни меня остановил военный пост. Я тут уже был – ходил мыться в реке, и меня записали в большую книгу. На этот раз мне пришлось опять показать паспорт и записаться в книгу ещё раз, причём на следующей же строчке. Моё гражданство идентифицировали как USSR.
Солдаты, или полицейские, сидели и проверяли всех проезжающих, включая папуасов, едущих на базар на границу. У одного солдата был топор, у другого – автомат, у третьего – очень толстый живот (начальник?) Сфотографировать – нельзя.
Когда я достиг следующей деревни, навстречу проезжал военный патруль, остановился. Оттуда вылез брито- или лысо-головый мужик и потребовал документы. Я сказал, что покажу документ под крышей, потому что накрапывал дождь. Не вопрос! – Одним словом бритоголовый выгнал всех местных из-под навеса – под которым стояли пятеро тёток, торгуя овощами, – и загнал меня под крышу, где сперва он со своим помощником тщательно листал мой паспорт. Визу ПНГ он так и не нашёл, как и его коллеги на посту, а может и не знал, что она должна у меня быть.
Теперь он потребовал содержимое моего рюкзака, причём всё! Я стал всё доставать, под навесом деревенского базара, а два дурака ковырялись в вешах. Я думал, что им надоест быстро, но что-то эти были особо вредными – не торопились – они проверили всё, кроме мелких карманчиков и пакетиков. Тем также ум свой не подтвердили: искали бы реально, так в мелких пакетиках всё и можно спрятать. Длилось это порядка двадцати минут. Нашли газеты со мной и тщательно пролистали тоже. Нетбук открыли, но включать не стали, не знали наверное что это возможно. Спросили, что на дисках – я сказал «фотографии». Вроде ничего не украли. Потом мне пришлось всё засовывать обратно. Паспорт мне отдали, и я продолжил путь. А торговые тётки (мокрые) вернулись на своё базарное место.