– Захлебнулся?

– Кранты пацану…

– Тихо, мужики, сейчас сделаем искусственное дыхание. Всегда есть шанс, что спасём. Кому суждено повеситься, тот не утонет.

– Ну и шутки у тебя, Саня.

– Присказка такая.

Выскочив на берег, уложили мальца на песок, и я занялся откачиванием, как учили на медкурсах. Пацаны, затаив дыхание, наблюдали за моими манипуляциями. Вскоре мальчик стал откашливать воду и заревел. Я ещё поколбасил его, поменяв положение тела, что бы легче выходила вода. Сделав дело, все четверо разлеглись на песке, раскинув руки и смотря в небо – спасли. В таком положении нас нашли бегущие по берегу тётки. Оказалось, что бабуля пропустила момент, когда ребёнок сбежал в реку, да ещё полез на глубину. Бабка, точнее говоря, женщина годков под 60 целовала нас и плакала, обнимая малыша. От сцены настоящей человеческой радости я сам стал тереть глаз, пряча выступившую слезу.

Она записала наши имена и школу, где мы учились. Женщина не поленилась и сходила в городскую газету, а затем в нашу школу. Так что о нас написали в местной «Пионерской правде», а в сентябре, когда мы вышли на занятия, на школьной линейке нам троим вручили почётные грамоты за спасение утопающих.

На следующий день после речного подвига мы собрались уличной бандой и решали, чего бы ещё замутить. Кто-то кинул идею:

– Пацаны, рядом роддом строится, там много всяких укрытий.

– И чего?

– Пошли, поиграем в прятки или в войнушку?

– Пошли.

Стройка была в соседнем микрорайоне, так что там были свои, незнакомые нам пацаны, учащиеся в другой школе. В итоге это обстоятельство вылилось в незапланированное приключение. Мы отлично играли, прячась между кирпичных и бетонных штабелей, коими был уставлен большой двор. Я прятался за горой песка, когда мимо пробежали двое мелких пацанов в школьной форме. Пробежали и хрен с ними. Проводив ребят взглядом, продолжил игру.

По наступившей очереди наша команда пряталась, а вторая искала. Я засел между бетонными блоками, когда услышал мальчишечьи разборки. Выглянув, увидел, что ребят окружили местные. Нас было шестеро, а пришлых – человек десять, причём, двое из них были старшеклассниками. Один из «аборигенов» примерно нашего возраста чего-то доказывал Серёге, стукнув того по лицу. Я вышел из-за штабеля, подойдя к компании:

– Мужики, а в чём дело?

Драчун развернулся и сразу «наехал» на меня:

– Чего вы бьёте стекла? Моя мама тут сторожем работает, а вы бьёте.

– Парень, мы играем и никаких стёкол не бьём. Мы разве не понимаем, что этого нельзя делать.

– Не понимаете, раз бьёте! А если я вам сейчас морду набью?

– Отвечаешь, что мы стёкла били?

– Отвечаю. Мама слышала.

– Слушай, только что мимо меня пробежали два шибзика в школьной форме. Возможно, это они?

– Мне по барабану, кто пробежал. Вы тут лазаете, значит, вы виноваты.

– Ты неправ.

Он ударил меня в зубы, я его в ответ. Он попытался ещё раз ударить меня, но теперь я был готов к этому, поэтому уклонился и ударами в лицо и солнечное сплетение с подсечкой "сложил" парня на землю. Один из взрослых решил нас разнять и, придержав меня, спросил:

– Так чего, точно не вы били?

– Блин, отвечаем! Мы лишь играли. А эти двое реально убегали. Выглядят примерно так. Подумайте, кто с такими приметами тут живёт.

Парень встал, немного побухтел, а затем мы помирились. Потом часа два сидели толпой и базарили за жизнь. Правда, после этого случая наша команда в роддом больше играть не ходила, решив «на всякий пожарный» не рисковать своими зубами.

Поскольку всё это время я усердно тренировался, то с середины июля пошёл работать на продуктовую базу. Там за 46 рублей в месяц пришлось заниматься высокоинтеллектуальным трудом, сортируя по степени загнивания привозимые фрукты и овощи. Вместе со мной работали ещё 10 человек, только я бывал с утра до обеда, а они заступали посменно. Когда пообвыкся, стал замечать, как директор базы, сторожа и остальные сотрудники каждый день понемногу уносили домой отборную продукцию, в том числе, перебранную лично мной. Я не вмешивался и права не качал, мол, вы – расхитители социалистической собственности. Поскольку тут я был новичком, решил домой ничего не брать, а то обвинят ещё, что это всё я унёс. Однако на всякий случай завёл бумажку, где отмечал увиденное. Как говорится, без бумажки ты никто, а тут хоть какие-то факты.