Так в учёбе и спортивных делах пролетели тёплые месяцы и наступили осенние каникулы. Я продолжал работать, став профи в сортировке писем. Работа была лёгкой, а тридцатка капала каждый месяц. Кроме работы я каждое утро бегал пять километров и делал зарядку. Пока днём было тепло – тренировался на турнике, а когда рукам стало холодно держаться за железо, просто увеличил количество отжиманий от пола и стал больше тягать купленные гантели.

Потихоньку привыкал к своей новой жизни. Женя на каникулах поучаствовал в городских соревнованиях, завоевав какой-то местный кубок. Брат уже был взрослым юношей, у которого начался возраст ухаживания за девицами, так что он до ночи пропадал на гулянках. Ольга тоже постоянно участвовала в соревнованиях от своей секции и то же что-то выигрывала. Я же по вечерам гулял на улице с соседскими девчонками и пацанами, а днём после работы, когда получалось, сражался в дворовый футбол.

Тем не менее, я и уличные ребята подходили к тому возрасту, когда организм стал «созревать», отчего потянуло к общению с противоположным полом. На улице мне понравилась жившая напротив девочка по имени Ольга, отчего я взял над ней некое шефство, выражавшееся в помощи по учёбе или покупке билетов в кино. Она тоже стала выделять меня из нашего коллектива.

Каникулы пролетели, и началась 2-я четверть. В школе меня озадачили пионерским поручением. Оказалось, что Дима Осин не вступил в пионеры, чем портил статистику школы. И вот на очередном классном собрании меня обязали сходить к нему домой и переговорить с родителями. Насколько я понял, они принципиально не ходили на школьные сборища, и учителя ничего с этим не могли поделать. Я задал вопрос:

– Наталья Евгеньевна, так что я смогу сделать, если преподаватели не могут?

– Надо попробовать. Может, у пионеров это лучше получиться. А ты, Александр, человек ответственный.

Надев школьную форму с галстуком, попёрся к Дмитрию домой. Дом был обычный, как у всех рядовых граждан страны, только густонаселённый. Братьев и сестёр у него было человек десять, из которых несколько старших уже жили отдельно самостоятельной семейной жизнью. Встретила меня достаточно возрастная женщина, оказавшаяся его мамой:

– А Димы нет дома, он на тренировке.

– А я к вам. Меня прислал совет нашего отряда, чтобы я поговорил о вступлении Димы в пионеры.

– Раз прислал, проходи.

Я зашёл в коридор, разулся и, войдя в зал, увидел «красный уголок» – иконы и лампадку. Сразу понял, что тут дела не будет. Повернувшись к иконам, перекрестился и поклонился. Женщина увидела это и поинтересовалась:

– Ты – верующий пионер?

– Да, верую в Бога, но это не мешает мне быть пионером.

За чаем мы проговорили почти час о вере и советском строе. Я не уговорил её разрешить сыну вступить в пионеры, потому что она считала, что советское государство «от лукавого», раз проводит гонения божьей веры. Вот тут я с ней поспорил о вере в Бога и попах, среди которых во все времена были порядочные люди или стяжатели. Потихоньку в доме собирались члены большого семейства. Заглянул в светлицу Димкин брательник Женька, прошедшей весной окончивший восьмой класс. Если Димка дрался по необходимости, поддерживая свой авторитет, то Женя дрался постоянно, считаясь в нашем районе конкретным драчуном.

Видя, что собралось много домочадцев, я понял, что пора уходить. На прощание его мама перекрестила меня, произнеся:

– Что бы ни случилось, Саша, ты верь в Бога. Он всегда поможет.

– Спасибо вам. До свидания.

На следующий день ко мне подошёл Димка:

– Шорох, ты к нам больше не ходи. Я в пионеры вступать не буду.