Идеологии – словесные конструкции, словесные миры. Сколько их уже было за последние несколько веков! Идеология капитализма, социализма, национал-социализма, анархизма, консерватизма. В рамках основных идеологических течений возникломножество более конкретных и конъюнктурных теорий. Например, в рамках капиталистической идеологии это либерализм, кейнсианство, монетаризм, неоклассический синтез и т. п. В рамках социалистической идеологии – марксизм-ленинизм, троцкизм, маоизм и т. п. Примечательно, что срок жизни любой идеологии крайне ограничен. Многие из них подобны бабочкам-однодневкам. Это и не удивительно, т. к. человек, оторвавшийся от Бога и Слова, начинает заниматься словесным конструированием, создавать некие субъективные модели мира и жить в этих иллюзорных мирах. Новые подвижки в мире – и очередная словесная конструкция рассыпается как карточный домик. Человек начинает строить новый карточный домик.

Идеология – это не только и не столько какой-то текст, который содержит догматы нового учения, будь то программа, манифест, декларация (то, что условно можно назвать «символом веры» в кавычках). Подобное «ядро» в идеологии может существовать, но его может и не быть (или оно имеется, но сохраняется в секрете). Идеология проникает во все поры общества, а происходит это с помощью навязываемых носителями новой идеологии новых слов и нового языка (слова могут оставаться старыми, но наполняться новыми смыслами). Навязывание может быть открытым и насильственным, а может быть скрытым и неощущаемым. Как пишет современный филолог С. Г. Тер-Минасова, «идеи в социальном мире вовсе не подобны облакам на летнем небе, которые, медленно перемещаясь, вдруг с раскатом грома или вспышкой молнии выливают свое содержимое. Идеи скорее циркулируют в социальном мире как высказывания, выражения, слова, будь то в устной или письменной форме. Следовательно, изучение идеологии до некоторой степени предполагает изучение языка в социальном мире»[135].

Особенно резкие изменения языка происходят во время революций. В качестве примера можно привести французскую буржуазную революцию. О той революции, которая происходила в сфере языка, можно прочитать в небольшой книжице Поля Лафарга[136] «Язык и революция. Французский язык до и после революции (Очерки происхождения современной буржуазии)»[137], увидевшей свет в 1894 году. По мнению П. Лафарга, язык аристократов и язык буржуазии – два разных языка, причем второй стал входить в обиход еще до известных революционных событий 1789 года: «Революция в конечном итоге ограничилась развенчанием аристократического языка и введением в общее употребление языка, на котором говорили буржуа и которым прежде пользовались в литературных произведениях. Этот переворот намечался еще до 89 года; революция же дала ему сильный толчок вперед <…> Словарь Академии VI года, издание которого было объявлено Конвентом, дал буржуазии право поместить в своем „дополнении“ 336 новых слов». А вот заключительные слова работы Лафарга: «Буржуазия, которая со времени открытия Америки быстро богатела и становилась всё более могущественной, в свою очередь, выкроила из народной речи свой романтический язык, а как только в 1779 году она добилась власти, она сделала свой язык официальным языком Франции: писатели, жаждущие славы и ищущие богатства, поневоле должны были принять его. Классический язык пал вместе с феодальной монархией, романтический язык, рожденный на трибуне парламентских собраний, будет существовать до тех пор, пока существует парламентаризм».

Для пущей убедительности идеологи стремятся облачаться не только в привлекательные словесные одежды, но также ссылаться на авторитет «науки». Трудно найти в истории Нового времени идеологию, которая бы не опиралась на научную теорию, специально под нее (идеологию) созданную. Все современные идеологии, учения и «научные» теории представляют собой «ремейки» все тех же лукавых слов, которыми дьявол искушал первых людей в раю, а затем Христа в пустыне.