на тигриных пружинистых лапах,
и, плащами сердито шурша,
люди мокли в косынках и в шляпах.
Беспризорный строительный хлам
попирали они сапогами,
в отражённое пламя реклам
погружаясь сырыми ногами.
Простиралась над кровлями мгла.
Дождь не ведал соблазнов витринных,
лишь озябшая шлюха брела,
трепеща в его лапах тигриных.
Отбиваться ей было невмочь
после рейда в убогие бары.
Но пронзил вдруг промозглую ночь
чистый звук утомлённой гитары.
На асфальте погасли огни,
звук растаял вдали без ответа.
Дождь и город остались одни
дожидаться в засаде рассвета,
чтоб на тех, кто ослаблен внутри,
навалиться, как злобные духи.
Что за дело им, чёрт побери,
до голодной потасканной шлюхи?
Со своей тенью
Зовёт лучезарный день
в Эдем на краю земли.
Ступай со мной, моя тень,
довольно дрожать в пыли.
Меняясь в теченье дня,
отвергни повадку змей:
не вейся вокруг меня
и сзади ползти не смей.
Гони, моя тень, свой страх
растаять в полдневный зной,
покинь придорожный прах
и встань наравне со мной.
Не прячь под полой ножа
и зла не лелей в груди,
но, руку мою держа,
бок о бок со мной иди.
Кураж до поры тая,
не тщись мною стать во сне:
ты, тёмная суть моя,
должна подчиняться мне.
На кратком привале ляг,
как сброшенное пальто.
Пусть я без тебя дохляк,
но ты без меня ничто.
Смотри, моя тень: в дали
утёсы дробит прибой.
Вон там, на краю земли,
расстанемся мы с тобой.
Ты, тёмная суть моя,
отринешь мой тленный прах.
Свободными ты и я
пребудем в иных мирах.
SOS
Ссорясь, круша и ноя,
мы в толчее живём,
словно в ковчеге Ноя
без парусов плывём.
Всякий успел привыкнуть
к битвам в дерьме по грудь.
Некому даже крикнуть:
«Сделайте что-нибудь!»
Как тараканы в тесте,
чтобы набить живот,
вертимся мы на месте
среди бескрайних вод.
Только ползучим гадам
мор не грозит ничуть.
Веет в ковчеге смрадом.
Сделайте что-нибудь!
Здесь подлый суд недолог,
принцип один: владей.
Трахают люди тёлок,
а жеребцы – людей.
И, как в ночном кошмаре,
если вокруг взглянуть:
Господи, что за хари…
Сделайте что-нибудь!
Кровью чужой помечен
тот, кто не смыт волной.
Был, как баран, беспечен
наш прародитель Ной.
Не голубо́к, а грифы
нам указуют путь:
мчится ковчег на рифы.
Сделайте что-нибудь!
Сделайте что-нибудь!
Примитивное
Наперекор злодеям,
в Стране Мечты
сражаться за идею
готов ли ты?
Среди тревог возросших
и суеты
вступаться за хороших
готов ли ты?
Без выгод, без расчёта —
для красоты —
отстаивать хоть что-то
готов ли ты?
Когда в могилу ляжешь
среди цветов,
тогда лишь ты докажешь,
что не готов.
Только вперед
Небожители, словно денди,
разодетые в пух и прах,
на Олимпе вкушают бренди,
ощущая системный крах.
Аполлон – прохиндей для скифов,
и плюёт на Гермеса гот,
и в досаде герои мифов
отвлеклись от мирских невзгод.
Потускнел их музейный глянец,
и ползёт шепоток давно:
«Не надейтесь на старых пьяниц,
Возрождения не дано.»
Олимпийцы, питаясь плотно,
могут только детей строгать.
Надо ль им посвящать полотна
и поэмы о них слагать?
Им, увы, не к лицу румянец —
их корёжит похмельный стресс.
Отрекитесь от старых пьяниц
и восславьте в душе прогресс.
Уверенно.
Без оглядки.
Сыграй!
От пули, в петле, на кресте,
терпя униженье и боль,
увы, умирают не те,
кто выбрал постыдную роль.
Брезгливо поправ суету,
в извечной «гульбе и пальбе»
сыграй мне, актер, доброту,
а я подыграю тебе.
Хоть мир наш не слишком хорош,
в нем можно любить и дружить,
сбежав от елейных святош,
которые учат нас жить.
Наплюй же на ад и на рай
и, чтя назначенье свое,
удачу, актер, мне сыграй,
но так, чтоб я верил в нее.
Таланты нас вряд ли спасут:
при них только горше вина.
Не прав инквизиторский суд
повсюду во все времена.
Бесстрашно взойдя на костер
и глядя с достоинством вниз,
сыграй мне надежду, актер,