Сначала почти бежала, потом притормозила и начала успокаиваться. Вспоминала своих бабушек и дедушек, они баловали меня в детстве, а теперь их нет. Я безмерно скучаю.

Я понимаю Генри, он не уверен в себе, но это недопустимо. Вера в себя – самое важное на пути к успеху! В итоге решила на него не злиться, а взяться за его перевоспитание. Он еще станет самым лучшим актером, даже не сомневаюсь.

Днем была, как на иголках. Все ждала, когда меня вызовет Кеншин, но он не звал, зараза. Я вся изнервничалась и искрутилась, попыталась грызть ногти, но осуждающий взгляд Генри, который со мной не разговаривал и строил из себя обиженного, остановил меня. Как же сложно ждать вердикта.

После обеда не выдержала и отправилась на кафедру. Подойдя, вдруг оробела, сейчас нарвусь еще на выговор за нетерпение и заодно работу забракует назло мне. Остановилась у двери в раздумье, переминалась с ноги на ногу и уже собиралась уходить, как дверь резко открылась и выглянул виновник моих переживаний.

– И что ты тут мнешься? Раз пришла, заходи! – вздохнула и перешагнула порог. – Что ж, ознакомился с твоим творчеством, – по лицу профессора было сложно сказать, что он думает, – в общем-то неплохо. Лучше, чем я ожидал, – выдохнула, – можешь же, когда захочешь.

– А замечания есть? – пребывая в состоянии полета, уточнила я.

– Единственное замечание – излишняя наивность произведения. В жизни бывает иначе.

– Ну и что, мне нравится быть немного наивной, хотя я бы не назвала именно таким образом свое отношение к жизни и персонажам, – бросилась защищать свою точку зрения. – Просто мои работы полны доброты, она пронизывает истории словно неуловимый свет, его присутствие сложно ощутить, но, если его нет – это заметно всем без исключения. Не хочу, идя по болоту, вязнуть в самой трясине грязных эмоций и чувств, буду малодушно искать, где суше. По кочкам-по кочкам к светлому будущему. Как лягушечка.

– Хорошо-хорошо, – профессор поднял руки, сдаваясь на милость моим аргументам, – эта позиция тоже имеет право на жизнь. Но запомни, Элена, жизнь не книга – ее, не замаравшись, не прочтешь.

– Я постараюсь, профессор.

– Уговорила, – открытая и на удивление приятная улыбка мужчины была приятна, появилось ощущение, что меня наконец приняли.

– Я могу идти?

– Постой, у меня к тебе предложение.

– Да? – снова насторожилась.

– Не пугайся ты так, лягушечка, дело предлагаю. Ты слышала о традиционных творческих вечерах, которые проводят чародеи зимой перед каникулами?

– Краем уха.

– Хочешь поучаствовать?

– В смысле?

– Не тормози, Элена, твоя история заслуживает внимания, предлагаю сделать из нее сценарий и поставить несколько сцен на творческом вечере.

– В этом году?

– Да! – Кеншин закатил глаза.

– Но в творческих вечерах не участвуют первокурсники!

– Ну и что, – профессор снова усмехнулся в своей излюбленной манере.

– Может как-нибудь потом поучаствую? – малодушно протянула я, мне стало по-настоящему страшно, что не справлюсь. Это же увидят все!

– Что я слышу? Трусость недопустима в вашей профессии!

– Да знаю, сама всегда так говорю, – задумалась, действительно, чего это я, мне предлагают карт-бланш, а я сомневаюсь.

– Тем более. Я внесу тебя в список и помогу, чем смогу, но основное придется взять на себя.

– Даже выбрать актеров?

– Конечно, в процесс я вмешиваться не буду, только, если понадобится помощь. И это будет твоя следующая проверка.

– Договорились, – просветлела я, моя решительность снова встрепенулась, возвращая мне уверенность в своих силах.

– Вот и прекрасно. Держи рукопись, жду теперь сценарий.

– Спасибо, профессор!

Вышла с кафедры на ослабевших от радости ногах. До меня окончательно дошло, что сейчас случилось. Кеншин признал мой талант и не просто признал, а одобрил. Это восхитительно! Захотелось попрыгать от восторга. Если бы не идущие мне навстречу преподаватели, так бы и сделала!