— Да ну вас, болтушки, — оборвал их низкий голос кухарки. — У него дочь еще с учителями занимается. Вот можно будет ее на обучение отдать куда-нибудь, тогда и следует суетиться. Не зря нашей Анабельке Люсинда Гжезинская, вдова стеклопромышленника, каталоги заграничных колледжей для девиц приносила. Но пока в девчонке магия дремлет, ее и не отдашь никуда. Неизвестно, что за дар проснется.
— А может, и вовсе не проснется! — фыркнула Мажена. — Девчонка-то ни в мать ни в отца! Заморыш какой-то.
— Цыц, Маженка, — оборвала ее кухарка. — Да и платье господское сними. Зачем напялила? Нехорошо это.
— Но, тетя Жу, оно не новое совсем и покойнице ни к чему. Да и мистер сэн Хейль их считать не будет, там их несколько сотен, этих платьев, и ничего не случится, если я одно старое заберу себе. Вы же продукты домой берете!
— Поговори мне! Не посмотрю, что племянница, — зло зашипела Журетта, — немного и беру, не обеднеют. Там подгорело, там на рынке тухлятину подсунули. Левушка если не заметил, значит, немного!
— Так вы Мозерсу-то это рассказывать без фартука ходите, — хихикнула Иренка. — С таким декольте к нему в кабинет идете, что он, бедняга, оттуда как ошпаренный вылетает. И не слышит, наверное, ничего, думает, что вы его на себе женить хотите!
Эли стояла за кухонной дверью как мышка. Ее трясло от бессильного гнева. Эти люди, которым доверяли ее родители, оказались...
Девочка слов не могла подобрать. Она решительно вошла, толкнув дверь кухни. 
— Мисс Элинора? Вам что-то надо? — подскочила со стула невысокая черненькая Иренка.
— Мы тут немного перекусить сели после работы, — поднялась со своего места Журетта, стараясь прикрыть собой племянницу и надеясь, что девчонка не заметит на глупой Мажене платья своей матери.
Но Элия в упор смотрела на побледневшую Мажену и, окинув взглядом замерших у стола женщин, тихо с ненавистью прошипела:
— Пошли вон! Вон из моего дома!
— Но, Эличка, — кухарка попыталась приблизиться к девочке, — что ты такое говоришь?! Мне мистер Мозерс велел тут ночевать, пока его не будет, присматривать.
— Вы воровки! — Неожиданно руки Элиноры охватило пламя, и она, громко закричав, метнула в замершую Мажену несколько искр, подпаливших юбку присвоенного платья. — Подлые сплетницы! 
Скрючив горящие пальцы, девочка метнулась к кухарке, пытаясь схватить женщину за руку.
Тучная Журетта увернулась с неожиданной ловкостью, благо в просторной кухне было куда отскочить. Иренка, завизжав, сразу кинулась на выход. Мажена с полуобгоревшим подолом, который она затушила водой, кинулась за ней. А кухарка, напустив на себя суровый вид, решила отчитать Эльку, замахнувшись на нее фартуком. 
— Негоже себя так вести, юная мисс! Вот ваш папенька вернется — я уж ему нажалуюсь! Пусть доктору вас покажет! А то магия проснулась рано, и вы явно не в себе, насочиняли всякого да дом спалить хотите! — Она уверенно наступала на девочку, размахивая передником, как хворостиной.
Элия сообразила, что подлая женщина задумала, прикрывая свои проступки, выставить ее сумасшедшей. Боль и злость накрыли с головой, сгусток огня запалил фартук в руках Журетты и обжег той руку. Закричав, кухарка швырнула в угол горящую тряпку и тоже кинулась вон из кухни, впрочем умудрившись по дороге схватить туго набитую торбу, стоявшую на крышке ящика с овощами.
Элия очень хотела спалить ей эту сумку, но огонь неожиданно потух, и девочка без сил опустилась на стул. 
На столе примостились грязные тарелки и чашки, оставшиеся от посиделок прислуги, в углу тлела тряпка, бывшая кухаркиным фартуком. Стены были в подпалинах, видимо, частички огня от злящейся девочки попали и на них. Родной и уютный дом вдруг показался холодным и чужим.