Всё, что она чувствовала, совсем недавно талантливо описала ей Надежда.

Машка теперь не просто лежала – активно участвовала в изумительно вкусной любовной игре, настолько яркой эмоционально и физически, что не могла сдержать чувственный стон.

Антон, несмотря на крайнюю степень возбуждения, на стремительное приближение к очередному финалу, неожиданно осознал, что происходит нечто нереальное, почувствовал, что упражняется эротическими танцами явно не с женой.

Сила интимных мышц партнёрши, эластичность и гладкость кожи, гибкость стана, упругость груди, запах тела – всё это не вписывалось в привычные рамки. Такого удовлетворения, такого азартного кайфа он не испытывал прежде никогда. Это было очевидно.

Свою женщину Антон узнал бы из тысячи. Это была не она. Неужели всё происходит во сне? Но нет, вот же она, готовность разрядиться запасом семени, скопившимся за неделю воздержания, подобный взрыв невозможно испытать виртуально, во сне.

Мужчина, не сдержавшись, выстрелил во влажную глубину, чертыхнулся. Девушка напряглась, оттолкнула Антона от себя и заплакала. Он стремительно протянул руку к ночнику, включил свет.

– Машка! Что ты здесь делаешь, дурёха? А Надя, Надя где… я чего-то не знаю?

Доходило до него медленно, но больно. Причина, по которой подруга жены могла оказаться в его постели могла быть только одна – измена.

– Ты всё знала и молчала? Почему не отказала мне? Машка-Машка! С кем она спит, кто он?

– Я не могу, не могу ничего тебе рассказать! Не могу подвести подругу.

– Ты уже это сделала. Понимаешь, уже! То, что мы сейчас испытали, не было игрой, мы реально наслаждались друг другом. Скажи, Мария, почему ты рассталась с мужем, только откровенно, без женских штучек.

– Я поняла, что не умею прощать предательство и обман, не хочу делить любимого с кем-то ещё, не желаю рисковать здоровьем, принимая интимные ласки от человека, который может дарить их сразу многим.

– Тогда объясни – что было сейчас? А ты, ты разве никогда не изменяла?

– Нет. У меня до тебя был лишь один мужчина. Я любила его, была уверена, что он меня тоже. Маша уверяла меня, что моя задача – лежать и пахнуть. Откуда мне было знать, что ты меня изнасилуешь?

– Ну, ты даёшь, подруга! Сама залезла ко мне в постель, сама дала. И ревёшь, словно я отнял у тебя девственность. Чудеса! А ведь ты не притворялась. Тебе было хорошо. Так ведь?

– Не спрашивай, не знаю! Мне так стыдно.

– Глупости. Ты взрослая девочка. Знала, на что идёшь. По мне, так это ты меня соблазнила. Но я даже рад. Знаешь, Машка, я только что благодаря тебе понял, что тоже не умею прощать. А тебе теперь не смогу изменить с ней, с Надюхой. Скажи, ты смогла бы меня полюбить? Только не ври!

– Это было бы нечестно по отношении к подруге. Но ты мне нравишься, всегда нравился, не скрою. А после того, что я испытала… я была бы счастлива повторить, продолжить. Но это невозможно. Невозможно, потому, что нечестно!

– А она, Надька по отношению к тебе поступила правильно, честно, по-дружески? Неужели до тебя не доходит, что она тебя подставила, что ваша игра в подмену могла закончиться как-нибудь иначе, не знаю как, но не так романтично.

Сложно, однако, разговаривать без штанов о столь серьёзных вещах, тем более, когда напряжение не спадает, а усиливается от предельной близости.

Антон беседовал с Марией, не выходя из неё. Разговор продолжался, а сила страсти не ослабевала. Маша, впрочем, Антон тоже, не вполне осознавали, что делают. Им было хорошо и только.

Воздух комнаты был насквозь пропитан концентрированным запахом похоти. Остановить бурлящие гормоны было немыслимо. Страсть воспламенила нечаянных любовников и поглотила под пучиной чувственного дурмана.