Яр: Девочка по кругу))

Адам: Придурок

Яр: Может быть, но я бы не отказался. Пока усаживал ее в машину, успел немного потискать. Сочная девочка

Ян: Кто-то видел? Она уже отстегнулась? Не могу посмотреть

Адам: Она быстро нашла ключ

Ян: Еще и сообразительная девочка

Адам: Лео, долго будешь ее там держать?

Лео: До утра

Вырубаю телефон, чтобы пьяная мать не пыталась до меня дозвониться. Она всегда так делает. Как только ссора с отцом – начинает бухать, а потом наяривать мне, чтобы рассказать, как он ее унизил.

Первое время я связывался с отцом, ругался с ним по этому поводу. Раз чуть не втащил ему. А потом понял, что это манипуляции с ее стороны. И теперь не беру по вечерам и по ночам от нее трубки.

Сбросив вещи, погружаюсь в ванну и запускаю трансляцию. Полина стучит в дверь и кричит о помощи. Уже даже хрипит, а не кричит. Но это музыка для моих ушей. Широко улыбнувшись, кладу голову на бортик ванны и из-под полуопущенных ресниц любуюсь своей пленницей.

Может, не выпускать ее утром? Будет кормить моих ебанутых демонов.

Облизываюсь и склоняю голову набок, рассматривая только серые контуры ее перекошенного от ужаса лица на камере ночного видения. Красивая. И эмоции у нее вкусные. Давно я не жрал такой отменный деликатес.

– Помогите же кто-нибудь! – рыдая, выкрикивает она, а я довольно облизываюсь.

Полина

Эта ночь стала воплощенным кошмаром. Я так долго билась в эту дверь, что теперь не чувствую толком рук, только сплошную боль. Костяшки сбиты, как и носы моих кроссовок. Ладони исцарапаны неровной поверхностью двери и стен. Голова гудит и пульсирует от боли. Во рту пересохло, а желудок, кажется, сжался до размера спичечной головки.

Я подтащила стул к стене и периодически садилась на него, чтобы набраться сил. Плакать уже просто не могла. Из меня как будто вылился весь годовой запас слез. Откинувшись на стуле, отключалась на некоторое время. А когда начинала заваливаться на бок, резко вздрагивала и просыпалась. Шла снова колотить в двери. Выдыхалась, возвращалась на стул, вырубалась. И так по кругу.

Из-за того, что в подвале нет ни единого окна, я потеряла счет времени и не знаю, день сейчас или ночь. А если ночь, то та же или уже наступила новая? Мне кажется, я нахожусь здесь целую вечность.

Под утро ко мне пришла догадка, кто мог похитить меня. Только я не понимаю, зачем? Если это и правда те мажоры из университета, то ради чего они это сделали? Просто забава или они еще вернутся и будут развлекаться совсем другим способом? От предположений меня передергивает, и я кутаюсь в свою курточку. Я им не дамся. Лучше умру, но не позволю надругаться надо мной.

Вцепившись трясущимися пальцами в свой кулон, гипнотизирую взглядом противоположную стену. Опять набираюсь сил, чтобы попытаться достучаться… до кого-нибудь.

Вздрагиваю, услышав грохот ключа в замке железной двери. Вскакиваю на дрожащие ноги и ковыляю к лестнице. Дверь со скрипом открывается.

– Полина? – слышу голос Риммы и облегченно выдыхаю. Из глаз снова текут слезы, непонятно откуда взявшиеся.

Ускоряюсь и вылетаю на лестницу.

– Поля, – выдыхает Римма в ужасе.

Я быстро взбираюсь по лестнице и, щурясь, выхожу на залитую солнцем улицу.

– Господи, что эти уроды с тобой сделали? – в ужасе шепчет она. – В этот раз превзошли самих себя.

– У тебя есть вода? – хриплю я.

– Да, в машине. Пойдем. – Она берет меня под руку и ведет к своей машине. Открыв пассажирскую дверь, усаживает на сиденье. Достает из бардачка бутылку с водой и протягивает мне. Пью жадно, проливая несколько драгоценных капель прямо на джинсы. Но уже плевать, они и так грязные. – Они били тебя? – спрашивает.