Девушки переглянулись. Потом Хлоя ответила за них обеих:

– Да, конечно!

Это серьезно?

Или не очень?

Чем ближе Дэн подходил к дому, тем запутаннее становились его мысли о том, что он и тысячи других людей сейчас переживали.

Это какое-то замедленное одиннадцатое сентября? Первый этап вторжения пришельцев? Или просто всеобъемлющее отключение электричества?

Первые несколько километров Дэну казалось, что все отчаянно плохо. Настроение толпы, плетущейся по магистрали на запад, можно было описать как мрачное и напуганное. Встревоженный необъяснимым уходом Пита Блэквелла, Дэн думал в основном о жене и детях.

Они в порядке?

Это… что бы это ни было… произошло и в Линкольнвуде тоже? Или нет?

Джен сильно переживает? Вспоминает теракт?

Дэн зашел на заправку, чтобы позвонить домой. Стационарный телефон там не работал, что встревожило Дэна еще сильнее.

Но в Ньюарке атмосфера изменилась. Крушение самолета произошло слишком далеко от городского центра, так что до местных доходили только слухи. И хотя вся технологическая инфраструктура также перестала работать, это произошло без каких-либо серьезных инцидентов: пара мелких аварий да застрявшие лифты. Жители Ньюарка высыпали на улицы, но паники не было. Люди казались в основном сбитыми с толку.

Поэтому легче обычного завязывали разговоры, особенно с Дэном. Его разбитое лицо придавало ему вид человека, который через многое прошел, так что прохожие пытались выудить у него информацию.

– Эй, что с твоим лицом?

– Я проезжал на поезде недалеко от Гаррисона, и рядом с нами упал самолет.

– Ни хрена себе! И ты там был?

– Ну, не в самолете. Но рядом.

– Все плохо?

– Да. Пассажирский лайнер. Несколько сотен человек.

– Блин! Это как-то связано с происходящим? С отключением электричества?

– Не знаю. Кстати, не подскажешь, как выйти на Линкольн-авеню?

– Три квартала в ту сторону. А потом налево у магазина «Фикс прайс».

– Спасибо.

– Береги себя, братец!

Рана на лице добавила Дэну уважения прохожих (некоторые встреченные им люди едва ли не благодарили его за службу). С одной стороны, это было приятно, а с другой – Дэн стал казаться себе обманщиком. Хотя и не видел смысла объяснять каждому встречному полный контекст полученной травмы. Нет, понимаете, я получил в лицо, потому что другая пассажирка хотела выпрыгнуть в окно, а я был слишком занят поисками своего наушника, чтобы открыть для нее аварийный выход. Слишком длинно. Да и не хотелось мешать незнакомцам переживать на его примере случившуюся трагедию.

Так что, когда люди задавали вопросы, Дэн пытался продемонстрировать стойкость и выдержку. Воспоминание о презрении в глазах библиотекарши все еще цеплялось к нему, как колючий свитер, так что он искал возможность погеройствовать.

Однако возможностей никак не представлялось. Кроме постоянного потока сбитых с толку водителей, которые не знали, куда деть свои автомобили, Дэн встретил лишь одну женщину – латиноамериканку пенсионного возраста, – которая причитала над тележкой с продуктами возле входа в пятиэтажное здание.

Дэн сообразил, что ей нужно занести эти продукты наверх, но бабуля не разговаривала по-английски, а его абсолютно детское знание испанского не позволило развеять ее подозрения. После нескольких попыток убедить женщину в своих благих намерениях, Дэн сдался, сожалея, что в школе решил учить не испанский, а французский. Шансы, что в окрестностях Ньюарка обнаружится пожилая француженка, были ничтожно малы.

В конце концов, единственным актом героизма могло стать возвращение айпада Питу Блэквеллу. А планшет даже ничего не весил.

Когда Дэн добрался до Линкольн-авеню, шедшей по прямой от района рабочих-латиноамериканцев через все более обеспеченные кварталы до своего географически-социально-экономического пика в полутора километрах от дома Альтманов, его переживания о семье уступили место переживаниям о работе.