Думаю, что для читателя теперь очевидно, почему сегодня все журналы наполнены статьями о роли амигдалы в формировании шизофрении и других психозов, всевозможных видов патологической агрессии, сексуальных расстройств, депрессии и т. д. В амигдале не «локализованы» все эти формы поведения: ее недостаточность приводит к невозможности адекватного выбора между мотивациями, что и ведет к прогрессивному нарастанию разного рода дезадаптаций человека.

Ясно, что ситуация упрощена до уровня комикса: вообще не указаны цепочки прямых и обратных связей амигдалы с более высокими уровнями мозга и телом. Но и эта цифра, по-моему, впечатляет: ведь мы не все время находимся в субклиническом (клиническом) состоянии… Значит, наш миндалевидный комплекс справляется со своей задачей, реализует свой «индивидуальный талант» – фактор выбора между несколькими мотивациями.

Основой теории и практики синдромного анализа послужили клинические данные. Но последующие разработки показали, что синдромный анализ валиден не только как топический (при локальных поражениях мозга), но и как функциональный подход: для исследования нормативных процессов в рамках нейропсихологии индивидуальных различий, нейропсихологии детского возраста и возраста инволюции. Ведь любой человек может быть описан на языке системно-динамического факторного анализа. То есть через индивидуальный ансамбль адаптивных нейропсихосоматических механизмов, позволяющий ему с большим или меньшим успехом реализоваться в жизни. У каждого из нас факторная организация ВПФ и поведения в целом обеспечивает комплементарность коммуникаций среды, психики, тела и мозга.

Синдромный анализ всегда проводится с позиций двух взаимодополняющих идеологем нейропсихологии: теории трех функциональных блоков мозга (III ФБМ) и теории межполушарного взаимодействия. Эти теории описывают систему координат, несущие оси мозговой организации психических процессов. Соответствующие им этапы нейропсихологического анализа подробно описаны в следующих частях книги. Здесь мы обозначим их в целом, как бы пунктирно.

Три функциональных блока мозга – мощнейший адаптационный механизм, связанный прежде всего с глобальными процессами инициации, тонизирования и энергетизации нашего поведения, которые реализуют себя в континууме «Я (сам) – Не Я (другой, внешний мир)». Этот уникальный, специфический только для человека способ существования заключается в принципиально разных видах и формах непроизвольной и произвольной саморегуляци, находящихся в постоянном взаимодействии. То есть в возможности управлять источниками (внутренним и внешним) собственного поведения. Или как минимум в принятии факта существования таковых. Результатом этого взаимодействия становится активация базовой, доминирующей программы психической деятельности и/или поведения в целом.

В этой архитектонике, естественно, предусмотрено и аппаратное, операциональное обеспечение имеющей место программы. Оно представляет собой матрицу диалога с собой и окружающим миром в виде упорядоченной схемы разнообразных средств и способов самоактуализации, включающую всегда и когнитивный, и эмоциональный, и соматический аспекты. В совокупности программные и операциональные конструкции психической деятельности мозга являются главным «гарантом» нашей адекватной адаптации. При этом все системы человеческого поведения оказываются иерархически,