Пусть девятнадцатый, подумал Тони, как раз из Понта и приедем. Реальность, правда, там другая, отличная от основной, но Путин тот же, Крым у русских. Локошту, впрочем, сомневалась:

– Вообще-то, с Крымом там в порядке.

Проверили, нет, не в порядке. Крым оккупирован, и даже Харьков, помимо Лугандона, блядь. И всё же Эфи не сдавалась, предпочитая Портри (Скай), двадцать девятый – ехать ближе и ей казалось интересней: в двадцать девятом больше драйва, больше интриги, современней, а мусора ничуть не меньше. Может, и так. Тони, признаться, было похуй: гаджетов Ослика Гомес не помнил, чем интересен был бы Генри, Тони не знал. Он собирался лишь выполнить Джоннину просьбу, увидеть Лондон и пополнить гербарий новой травой.

Новые листья, другая жизнь.

– Другая жизнь? – Локошту хотелось как-то помочь.

Словами, однако, вряд ли поможешь. «Да и вообще, – припомнил Тони Мишеля Уэльбека, – никто не может ему помочь…, собеседник лишь вежливо посочувствует…, человеческие отношения гроша ломаного не стоят» (Мишель Уэльбек, «Карта и территория»). Что же до мусора (в другой жизни), мусор всё тот же – форма другая. Цифровой мусор, можно сказать, где вместо метлы – утилиты очистки, корзина – в левом углу экрана, мести не надо ни бордюры, ни тротуар; свобода воли в чистом виде: не нравится – «delete» и на хуй.

Простота уборки, впрочем, не отменяет самой грязи. Как и в аналоговой действительности, в цифровом приложении люди по-прежнему оставались людьми с присущими виду хитростью, склонностью к конформизму и вполне себе управляемостью вплоть до любви к своим диктаторам и ненависти к более храбрым, не говоря уже об умных и предпочитающих унижению свободу.

Что ж, Скай, так Скай.

– А где же Джо? – спросила Вика, нарядившись для вечеринки снова ночью (секс увлекает).

– Джонни отправился в чётвёртый для встречи с вами, а не «побыть», скорей всего («просто побыть», как он сказал), он ведь вас любит. Любит давно, ревнует…

– Любит?

– А вы не знали? – тут Тони явно усомнился, что Ви не лжёт.

– Не лгу, конечно.

– И вы хотите?

– Чего хочу?

– Снова увидеться с ним.

– Вряд ли.

Вика задумалась.

– Он странный. Бывает, слова не добьёшься. Сидит себе, картины пишет, что-то придумывает молча, а после тихо уплывает к себе на остров.

Разве что секс.

– В любви он словно оживал, – призналась Ви.

Они регулярно тут занимались групповым сексом, что, по-видимому, компенсировало издержки Джонниной влюблённости и вводило в заблуждение Вику Россохину относительно его чувств к ней.

Чего не скажешь о Тони с Локошту – они всё знали. Эфи любила его, правда…, как-то всё тише и без иллюзий, а он и вовсе охладел к ней, испытывая лишь дружескую привязанность, иногда смешанную с сексуальным влечением. Вернувшись в Портри, они пробыли там до выходных, морем доехали до Эдинбурга (кафе, бутики, секс в отеле), а дальше поездом до Лондона.

Для обоих это был первый визит в столицу Великобритании, и оба вскоре испытали культурный шок: Лондон казался им знакомым, словно они провели тут полжизни.

– Я словно жил тут, – заметил Тони.

– Книги, кино, реклама, память, – Эфи искала объяснений и, в общем-то, была права.

Механизм постижения реальности с развитием технологий (особенно в период постправды, вызванный всплеском популярности мобильного Интернета и соцсетей) существенно изменился. Помимо практического опыта, всё более серьёзную роль в когнитивных процессах человеческой сущности теперь играет опыт воображения. Заметим в скобках, именно опыт воображения (включая, естественно, ложь и домыслы) создаёт эффект безусловного знания окружающей действительности и на основе всего лишь подсознательных образов. Образов, взятых из рекламы, кино и книг опять же.