Суми сидела напротив двух девушек, совершенно не похожих друг на друга и одновременно похожих как две капли воды. На тарелке у нее было навалено что попало, без всякого разбора. Кусочки дыни в мясной подливке перемешаны с жареной говядиной, политой вареньем. От этого зрелища у Нэнси даже в животе екнуло, но все-таки она поставила свою тарелку рядом с тарелкой Суми, кашлянула и спросила для порядка:

– Здесь не занято?

– Суми как раз рассказывала, что ты самая скучная картонная кукла, какую только можно встретить в этом мире или в любом другом, и нам всем остается тебя только пожалеть, – сказала одна из незнакомок, поправляя очки и поворачивая голову к Нэнси. – Похоже, ты как раз в моем вкусе. Садись, пожалуйста, разбавишь скуку за нашим столиком.

– Спасибо, – сказала Нэнси и уселась.

Незнакомки были просто на одно лицо, однако выглядели совершенно по-разному. Даже удивительно: карандаш для век и скромно опущенные глаза или очки в тонкой оправе и стальной взгляд – и одинаковые черты сразу делаются различными, индивидуальными. Обе были светловолосые, узкоплечие, с веснушками на переносице. Одна в белой рубашке на пуговицах, джинсах и черном жилете – вид одновременно старомодный и ультрасовременный; волосы у нее были собраны сзади в хвост, просто и по-деловому. Единственным ее украшением был галстук-бабочка с мелким рисунком из значков «биологическая опасность». Другая – в воздушном розовом платье с глубоким вырезом и невероятным количеством кружев. Волосы у нее были завиты в легкие кудри величиной с консервную банку и перехвачены сзади розовой лентой. Такая же лента была повязана на шее вроде чокера. Обеим по лицу можно было дать лет по восемнадцать-девятнадцать, а вот по глазам – гораздо больше.