Наверное, стоит сказать о том, что Оля с самого начала вообще не хотела, чтобы я сюда ехала. Вот именно об этом она мне и говорила. Что все богатенькие девочки — надменные курвы, и они сразу поймут, что из меня можно вить верёвки. И похоже, что Оля была права, потому что уже через пятнадцать минут я зашла в ванную и увидела, что для меня Сабрина тут оставила одну только маленькую полочку, и то не в верхнем шкафчике, а внизу под раковиной, где должны хранится предметы личной гигиены.

— Даже не надейся! — слышу за своей спиной. — Шкаф один, и он общий.

— Всё верно. Тут две полки, одна тебе, вторая…

— Тоже мне! — произносит почти по слогам, с нажимом.

— Я что-то не пойму, — вкладываю в свой голос всю невозмутимость, но внутри при этом всё дрожит от страха. Я совершенно неконфликтный человек, но поставить себя как-то мне действительно надо! — Кажется, куратор ясно дал понять, что…

— Рот свой закрой!

И я закрыла. Не то, что подчинилась, я просто онемела от такой дерзости.

— Мой отец главный спонсор этого колледжа, и я тут…

— Такая же студентка, как и остальные, — раздался низкий голос за моей спиной. Сабрина, вздрогнув, вмиг изменилась в лице. Уставилась куда-то поверх моей головы. Я обернулась. — Бобрыкина, у нас, кажется, уже с тобою был разговор на тему дисциплины.

— А я и не нарушаю дисциплину, Кирилл Дмитриевич. Я просто попросила свою соседку уступить мне немного, и…

— Избавь меня от подробностей, Сабрина, — подняв руку ладонью вверх, высокий светловолосый мужчина лет тридцати-тридцати пяти заставляет мою соседку по комнате замолчать. — Так, ты у меня кто?

— Марь-ианна Волкова, — отвечаю с запинкой.

— О, да ладно?! — молодой мужчина, приподняв в удивлении бровь, куда более внимательнее меня рассматривает. — Честно говоря, я тебя представлял себе иначе, — я молчу.

Дочь Игоря Демидовича я видела только один раз, и мы с ней действительно очень разные, и не только внешне. Она приезжала, чтобы отвести меня в салон красоты.

Девушка она довольна надменная и, хотя она очень старалась быть доброй, её высокомерие было слишком сильно заметным.

В салоне красоты мне поменяли форму бровей, сделали татуаж, я, кстати говоря, его очень сильно боялась. Боялась быть похожей на Римму, нашу соседку. Она сбрила свои брови, и её муж-тюремщик набил ей новые. В общем, почему-то у меня именно с ней ассоциировался косметический татуаж, но на деле получилось очень даже красиво, а главное, натурально, даже папа ничего не заметил. Просто он у нас ярый противник современной косметологии.

Ещё мне сделали чистку лица и немного сменили оттенок волос. Теперь я стала буквально на пару тонов темнее. Только вот на Марианну всё равно мало чем походила.

Также она подарила мне очень дорогую косметику, показала поэтапно что и как я должна наносить. Когда мы пробовали краситься, мне показалось, что Марианна осталась недовольна тем, что для того, чтобы стать похожей на ухоженную девушку, мне достаточно совсем немного выровнять тон лица, нанести румяна и блеск на губы, в то время как ей свою серую кожу пришлось замазывать не меньше часа. Марианна при мне смывала макияж, чтобы я поэтапно, шаг за шагом, повторила всё за ней.

— Ну, для дочери Молота у нас особые привилегии, — вырывает меня из размышлений мужчина. Он, кстати, если я не ошибаюсь, преподаватель испанского языка, а значит, потенциально мой любимый учитель.

Помимо родного языка я знаю английский, ну впрочем это и понятно, его я учила в средней школе, а вот французский и испанский я учила вместе с Настей, она тоже моя старшая сестра, и она в прошлом году закончила иняз.