Хозяйка, похоже, несколько перебрала спиртного. Как бы она не шлепнулась, когда придет время подниматься, забеспокоилась Элфрида, но напрасно. Когда миссис Масвелл, заглянув в дверь, объявила, что в гостиной подан кофе, Глория твердым шагом повела гостей через холл в гостиную.

Гости расселись в кружок перед камином, Элфрида взяла с подноса чашечку кофе. Шторы не были задернуты, и в окне сияло сапфирово-синее небо. Весь день погода менялась: то припускал дождь, то ярко светило солнце, но пока все сидели за столом, облака рассеялись и в небе над дальним буком зажглась первая звезда. Элфрида с чашкой в руках присела на кушетку у окна и стала смотреть на звезды. Вскоре к ней присоединился Оскар.

– Как вы? – спросил он.

Элфрида повернулась к нему. Он был так занят во время обеда: наливал вино, собирал тарелки, раздавал восхитительный пудинг, что она не перекинулась с ним и двумя словами.

– Отлично. Очень приятный вечер. Ваши нарциссы скоро распустятся.

– Вы любите сад?

– Люблю, хотя и не очень опытна в этом деле. Но ваш так и манит в нем прогуляться.

– Хотите посмотреть все поближе? Еще не очень стемнело.

Элфрида оглянулась. Гости удобно расположились у огня, и разговор не умолкал ни на минуту.

– Да, хочу, но не сочтут ли это невежливым?

– Ни в коей мере.

Оскар взял из ее рук чашку и отнес обратно на поднос.

– Мы с Элфридой хотим прогуляться по саду, – объявил он.

– Сейчас? – удивилась Глория. – Уже темно и холодно.

– Не так уж. Мы на десять минут, не больше.

– Хорошо, только позаботься, чтобы Элфрида не замерзла. В саду так сыро и зябко. А вы, дорогая, не разрешайте ему задерживаться надолго…

– Хорошо.

Оживленный разговор у камина возобновился. Речь шла о том, как чудовищно подскочили цены в частных колледжах. Элфрида и Оскар вышли в холл. Оскар неслышно прикрыл дверь и взял с кресла кожаное пальто с меховой подстежкой.

– Позаимствуем у Глории, – сказал он и закутал в него Элфриду. Затем отворил наполовину застекленную парадную дверь, и они вышли в холод и прозрачную чистоту весеннего вечера.

В сумеречном свете неясно вырисовывались кусты и бордюры. В конце газона проходила кирпичная стена, посередине ее рассекал арочный пролет с красивой калиткой из кованого железа. Оскар распахнул ее, и перед ними предстал огороженный стеной сад, четко поделенный живой изгородью на четыре участка. Один из них занимали розы, аккуратно обрезанные и удобренные. Когда настанет лето, здесь будет чем полюбоваться.

Элфрида глядела на этот с любовью обихоженный розарий с завистью.

– И все это ваша работа?

– Нет-нет. Я только планирую, но у меня есть помощник.

– Я не сильна в ботанике. Настоящего сада у меня никогда не было.

– Моя матушка никогда не терялась в таких случаях. Если ее спрашивали, как называется цветок, она с уверенным видом заявляла: Inapoticum Forgetanamia[3]. Это почти всегда срабатывало.

– Надо мне это запомнить.

Они шли бок о бок по широкой, покрытой гравием дорожке.

– Надеюсь, за обедом мы не очень утомили вас своими разговорами?

– Нет, нисколько. Напротив, мне было очень интересно. Я люблю слушать.

– Сельская жизнь. Сплошные интриги.

– Скучаете по Лондону?

– Иногда очень. По концертам и опере. По моей церкви Святого Биддульфа.

– Вы верующий человек? – неожиданно спросила Элфрида и тут же пожалела о своей импульсивности. Слишком рано задавать такие личные вопросы.

Но Оскар отреагировал спокойно.