Сев обратно в машину, мы понеслись к моему офису. Высокое здание находилось как раз в центре города минут в 10-и от садика, в который ходила наша дочка. Двадцатиэтажное зеркальное здание, которому было от силы лет 15, представляло собой великолепное архитектурное сооружение 21-го века. Нет, нам принадлежало не все здание целиком, а отводилось лишь 2 этажа, почти на самой верхушке (17-18 этажи), как раз для такого человека как я, который жутко боится высоты. Каждый раз, когда я подходила к окну нашего офиса, меня охватывал дикий ужас. Зная о таком свойстве своего сотрудника, начальник расположил мой столик поближе к двери и, соответственно подальше от окна, чтобы я могла сосредоточиться на работе. Правда, он сказал, что такое решение было не оправдано, так как результатов оно, а то есть я, не принесло.

Наконец-то мы подъехали к зданию моей работы. Почему мне постоянно так не хочется туда идти? Многие мечтали бы работать в таком месте.

– Вы можете вспорхнуть на вашу высокую ветку – сказал муж. Я поцеловала его и, пожелав удачи, вылезла из машины. Охватив взглядом всю эту дылду, достающую до облаков (ну может я немного и преувеличила), я пошла в здание. На входе мы всегда показывали пропуск, на фотографию которого я почти никогда не смотрела. Почему я всегда так ужасно получаюсь на фотографиях? Страшно смотреть! Внутри здание выглядело также прекрасно, как и снаружи. Стеклянные стены синеватого оттенка будто перетекали на пол – темно-синяя плитка с разводами под морскую природу. Внутри находились лишь автомат с кофе, два больших цветка по бокам и приставленные к ним небольшие мягкие кожаные диваны. Лифт, такого же цвета, как и потолок, и дверь, ведущая на лестницу, находились почти в самом конце холла.

Поднявшись на лифте, я зашла в офис. Там уже все жило и вертелось. Сотрудники бегали с бумажками, уже с самого утра готовили в эфир какую-то новость.

– Пришла! – услышала я голос своего начальника и содрогнулась. – Что так долго? – спросил он, направляясь в мою сторону.

– Альберт Эдуардович, у меня еще в запасе 3 минуты! – оправдывалась я.

Его мина заметно покислела: нос, и без того большой и широкий, сморщился, приобретая еще более противный вид, брови, практически незаметные, сдвинулись к переносице, а бледно-голубые глаза впились в меня, от чего мне стало как-то не по себе.

– Что у тебя за привычка перечить своему начальнику? – подошел он ко мне. Я все никак не могла свыкнуться с его невысоким ростом – где-то 157-160 см. Мне было значительно комфортнее видеть его в своем кабинете за столом в сидячем положении, чем смотреть на него сверху вниз.

– Семенова! Я тебе уже говорил, что время всегда условно. Нужно смотреть на обстановку. Вот сегодня у нас выход в эфир, а назрела такая тема…ммм… конфетка! – довольно промолвил он последнее. – Красилов бросил примадонну в разгар их медового месяца и приехал в Москву к некоей молодой особе. Его видели с ней, возвращавшихся в его московскую квартиру. Да чего я тебе это все рассказываю? Сама сегодня услышишь. Танечка – улыбнулся он пробегающей журналистке, о которой вел речь – расскажет об этом в эфире в 15 дня. Она и предоставила нам информацию, осталось только оформить.

Во мне вновь родилось чувство зависти к Успеловой. «И когда эта женщина бальзаковского возраста (тридцать с небольшим) все успевает? Где она находит всю информацию?» Ее хитрые глаза порой снились мне в кошмарах, а губы – тонкие и узкие – превращались в двух червей, разраставшихся до огромных удавов.

– А сама узнала что-нибудь интересное? – не ожидая ничего особого, спросил шеф.