«Политотдел дивизии за два дня до вступления дивизии в бой распределил работников политотдела по частям дивизии… Находясь в частях, работники политотдела проводили беседы с бойцами, как вести себя во время воздушной атаки противника и как организовать борьбу с танками, и другие беседы, направленные на стойкость и мужество и решительность в борьбе по уничтожению немецкой армии»[31].

Но отмечая все это, батальонный комиссар Голицын вместе с тем заметил и несработанность командования дивизии, что не могло не вызывать беспокойства накануне первого серьезного боя. Более того, на основании штабной документации, личных наблюдений и бесед с командирами и политработниками он констатировал очевидную натянутость в отношениях командира дивизии и начальника штаба, с одной стороны, и командира и комиссара дивизии – с другой стороны. Причем эта натянутость в их отношениях была настолько очевидной, что сразу бросилась в глаза внимательному наблюдателю.

Голицын отмечал: «В личной беседе с командиром дивизии подполковником тов. Батюк, который выразил, что он на дивизию и ее успех полностью не располагает лишь по одной причине, что он не доверяет в работе начальнику штаба дивизии и, во-вторых, не имеет поддержки от комиссара дивизии в работе.

На самом деле тов. Батюк, молодой командир дивизии, очень груб в обращении с подчиненными и большой администратор. Он за короткое время, примерно трех месяцев, наложил взысканий на командиров полков от 4 до 6 на каждого. Впрочем, организаторских способностей в руководстве дивизии имеет недостаточно, и особенно в руководстве боем. Комиссар дивизии, бригадный комиссар Зубков, тоже недооценил свою дивизию, ссылаясь на то, что дивизия в боях не участвовала, что нет слаженности в работе его с командиром дивизии. Они каждый работали самостоятельно, не информировали друг друга и не советовались, как лучше устранить те или другие недостатки в практической работе.