– Вадик, что там? – Света вопреки запретам открыла свою дверь и выбралась наружу.
– Сиди! Не выходи! – крикнул он ей.
А когда услышал за своей спиной осторожное дыхание и угадал чье-то присутствие, успел крикнуть ей:
– Света, уезжай! Немедленно уезжай!
Глава 2
– Труп женщины, предположительный возраст: от тридцати до сорока лет, – монотонно гудел голос эксперта Володи Изотова, усевшегося на обочине прямо на землю. – Смерть наступила приблизительно десять часов назад или больше. Точнее – после вскрытия.
– Причина?
Павел Климов лениво перекатывал во рту мятную жвачку. Он давно уже ввел в привычку выезжать на место происшествия непременно с жевательной резинкой, и лучше поядренее, чтобы глаза слезились от агрессивного вкуса. Его это расслабляло. Иногда помогало скрыть последствия вечеринки, случившейся накануне. Такое не часто, но случалось.
– Причину пока сказать не могу, – озадачил его Володя.
Мятная жвачка перекочевала с левой стороны на правую.
– Открытых ран нет. Ссадин и гематом много, но, только вот… – Изотов замолчал, перевернул жертву на живот и ахнул: – Матерь Божья!
– Что там?
Климов вытянул шею, пытаясь заглянуть Володе через плечо. Не вышло: тот слишком низко склонился над жертвой, а подходить ближе Климов не захотел. Его с утра слегка мутило, и не по причине вчерашнего застолья. Его не было! Из-за шибанувшего давления. Ни с того ни с сего выстрелило утром, когда он…
Нет, ну зачем выпендриваться и врать самому себе? В голову ударило, когда он входил утром на заправку. Так? Так. А что там случилось? Кого он увидел? Правильно, своих бывших: жену и друга детства. Оба стали бывшими, когда друг увел у него жену. А она послушно за ним пошла.
Климов часто думал потом: поспорь он с Антоном на Алену, снова проиграл бы, как много раз до этого. Он и проиграл! Алена его бросила. Ради Антохи.
– Нет, Климов. Не ради него, а ради спокойной размеренной жизни. В комфорте, покое, любви и достатке, – раскладывала по полочкам его неудачу в личной жизни подруга и коллега Варя Воронова. – Позвал бы ее кто-то другой, а не твой друг, она и за ним бы пошла.
– Хочешь сказать, что она такая продажная?
– Нет, не продажная. Просто устала от тебя. И тратить жизнь хрен знает на что надоело.
– Я не хрен знает что! – возмущался он.
– Не ты. А то, что ты в себе несешь.
– А что я в себе несу?
– Разруху…
Он разрушил все и понял это много позже. У них с Аленой были чувства, да. Крепкие, надежные. У них имелось жилье – не в кредит, свое. Был загородный дом: не хибара под снос, а добротный сруб с прудом и парком вокруг. Не большим, но все же своим. Грядки вокруг дома он презирал.
Все это досталось ему от деда, бабки и отца. Маму Павел не помнил. Казалось бы, живи и радуйся. Но он как-то ухитрялся не радоваться, а чужую радость – гасить. Алена вечно хмурилась и досадливо кусала губы. Он хмурился с ней на пару и со временем старался все меньше бывать дома. У него выходило. С его-то работой!
И Алена ушла к Антохе. Сегодня утром они сидели друг против друга за крохотным столиком на заправке и пили кофе. Казалось бы: что здесь необычного? Чего он так психанул?
Но дело в том, что все было необычным. Как они сидели, склонившись друг к другу. Как смотрели друг на друга. Как улыбались и пили это дрянное пойло. Климов ведь нарочно купил стакан, чтобы понять: кофе был отстойным. Он после первого глотка его выбросил.
А они пили! И как?! Как будто никого вокруг не существовало и это не стол на заправке, а островок необитаемый.
Вот в голову ему и ударило. Варя, заметив его раздражение и нездоровый красный цвет лица, заставила присесть и тут же померила ему давление. Она, как старушка, вечно таскалась с этим аппаратом и аптечкой. А ей ведь еще и тридцатника нет!