Мужик с сомнением посмотрел на тонкие кисти рук девушки: поди не у всякой барыни такие увидишь. Вряд ли тяжелой работой в дому ее нагружали!

– Как звать-то тебя, голуба?

Машка не стала ждать повторного приглашения: живо забралась в телегу, нагруженную мешками с вышеупомянутыми горшками и ответила:

– Машей меня кличут! Марья Владимировна Соколова я!

– Ох, как по княжески тебя нарекли! Уж не из благородных ли ты?– поразился Еремей. – Да ведь не помнишь… Эх жаль! Но ничего! Ежели ты из благородных, то тебя непременно будут искать. Так что не печалься голуба, и память вернётся и родня найдётся.

Корчмарь пошебуршил в мешке, лежащего у ног, достал оттуда краюху белого хлеба и круг колбасы, сунул еду в руки благодарно пискнувшей девушке. Телега медленно двинулась в сторону города Славля, где Машку ждала новая жизнь -в новом, незнакомом мире.

Утолив голод вкуснющей колбасой и ароматным деревенским хлебом, Машка немного пришла в себя, стала крутить головой по сторонам, разговорилась с Еремеем Прозоровичем. Она уже была несказанно довольна тем, что речь была понятная, русская, имена тоже русские. Мир похожий на родной. Значит не сильно будет отличаться от местных, пока определится, как дальше жить, как попасть обратно в свой мир, к бабушке. Про Валеру Машка не помнила. Именно часть жизни, связанная с ним, выпала у неё из памяти. Что-то свербило там, в глубине, что-то грустное, но вспомнить причину этой грусти пока не удавалось.

Меж тем, Еремей Прозорович поинтересовался таким странным методом борьбы с икотой, который она продемонстрировала ему.

Машка засмеялась:

– Это меня бабушка так учила, наклониться, завести за спину руки, пить маленькими глотками. Вот грудина сожмется и больше не будет вызывать икоту!

– Так ты помнишь свою бабушку! Это уже хорошо! Значит и вся память к тебе в скором времени вернется, – уверенно заявил Еремей. На что Машка только неопределенно хмыкнула.

– Лучше бы она тебя заговору научила, и быстрее и легче, -продолжал мужик, жалостливо поглядывая на девушку.

"Так! Здесь имеются заговоры. А может и магия тоже, как в классических попаданских романах? – подумала Машка. – Надо будет осторожно выспросить потом, между делом."

Под мерный цокот коняшки вели неторопливую беседу. Еремей Прозорович охотно и обстоятельно отвечал на многочисленные машкины вопросы, которыми она засыпала его. Город Славль по местным меркам был большой: жителей было около 200 000, он подковкой раскинулся у побережья Спокойного моря. Имелся даже порт. Правил в городе боярин Всевежд Мудрый – мужик строгий, но справедливый. Славль входил в Росское княжество, во главе которого вот уже несколько столетий были отпрыски князей Соколовых. При последних словах Еремей испуганно дернулся:

– Так твоя же фамилия тоже Соколова!? Ай, родня?

– Да ну что вы такое говорите! Где князья, и где – я! Это просто совпадение! Да и не местная я, сами говорите -по мне видно сразу, что не местная! – успокоила его Машка.

Мужика больше успокоили не слова девицы, а её беззаботный тон. Другая бы сразу ухватилась за совпадение, а эта даже засмеялась. Да так светло, весело! Одно слово-Солнечная деваха! Еремей с какой-то отцовской приязнью глянул на Машку и решил про себя, что поможет девице, чем сможет. А то мало ли охальников на такую необычную красу найдётся. Найдутся и хорошие и плохие, поди сразу разберись с каким умыслом начнут подкатывать! А что так и будет, Еремей уже не сомневался – деваха красивая! Ещё отбиваться поди придётся!

Глава 4

Пока вели неторопливую беседу, я искоса рассматривала своего попутчика. Широкий разворот плеч, крепкая стать, густая, аккуратно подстриженная борода, пышной волной лежащая на груди. Зоркие карие глаза в обрамлении сеточки морщин. На селянина, за которого сперва я его приняла, он мало походил. Проглядывала порода и военная косточка. На нем была льняная, домотканная косоворотка с обережными орнаментами(такие я видела в этномузее славянского мира), подпоясанная разноцветным кушаком, серые замшевые штаны, заправленные в добротные полусапоги из- за голенищ которого выглядывало навершие то ли ножа, то ли кинжала. У ног лежал топор и торба с едой. Мужчина много повидавший на своём веку, пока был служивым. Оружие всегда при нем.