Я встала из-за стола. Приятели переглянулись, и Стас спросил:

– Может вас проводить?

– Чего не надо, того не надо, – решительно отказалась я. – Ходить сама пока могу!

– Удачи! – пожелали они мне вдогонку. – Может, увидимся!

И я отправилась домой (в смысле, в арендованную квартиру). Чёрт! Никогда я так остро не ощущала своё одиночество, как нынче в этом заснеженном городке. Я шла одна, и не за кого было держаться, не с кем пошутить, обсуждая мои падения. Да и в доме меня никто не ждал. Там было пусто и уныло, как в животе у крокодила.

Интересно, чем занимается сейчас Верницкий. И позвонит он мне или нет?

Я свернула в сторону магазина и купила себе все необходимое, в том числе и бутылку марочного вина, потому что предчувствовала, что второй раз сегодня я на улицу уже не выйду. И, действительно, едва раздевшись в квартире и развесив сушиться одежду, я поняла, как устало все моё тело! Я рухнула на кровать и пролежала без движения с час.

За это время за окном окончательно стемнело. Наконец, я пришла в себя и со стоном и кряхтеньем пошла сварить хоть макарон. И уже кинув в кипяток всю пачку поняла, что зря так поторопилась. Вполне возможно, что какое-то время мне придётся есть их одной. И что мне делать с такой прорвой мучных изделий? Но было поздно, и я оставила все как есть.

Чтобы не так сильно давило ощущение одиночества, я включила телевизор в комнате, а сама устроилась на кухне с книжкой в руках. Против воли, я ушла в чтение с головой и не сразу услышала, как тренькает в коридоре телефон. В одно мгновенье я долетела до него и схватила трубку:

– Алло?

Это оказался Верницкий:

– Привет! Это я! Если все пойдёт хорошо, то дня через четыре мы увидимся! Будь паинькой! Не предпринимай самостоятельных шагов! Катайся на лыжах и всё такое! Жди! Надо будет, с тобой свяжутся. Ну все, пока!

И в трубке послышались сигналы отбоя. И как прикажете это понимать? Я не успела задать ни одного вопроса. Нет, ну это просто наглость неприкрытая. И ведь мог как-нибудь намекнуть хотя бы, что все это значит! Где он? Что с ним? Судя по весёлому голосу, чувствует себя неплохо, уверенно. И по некоторым ноткам я поняла, что он вполне доволен происходящим.

Неужели он решил где-то отсидеться втайне от меня? Но зачем? Я совершенно не представляла цели. Поиздеваться надо мной? Интересно, какую байку он придумал для своего оправдания? И срок предсказал, значит, он точно владеет ситуацией. Но какой гад! Ведь четыре дня пройдёт, и наш отпуск закончится! А я значит, все это время должна сидеть здесь одна, по его милости? Ну, нет! И мне захотелось страшно отомстить этому шутнику.

Вот возьму и уеду обратно в Питер. Пускай здесь делает что хочет! Фрукт какой! Я с ним шестнадцать лет прожила, подумать страшно, а оказывается, совсем его не знала! Комбинатор хренов! Ну, я ему покажу! И во мне окончательно созрело решение вернуться домой.

Пропади пропадом этот Верницкий вместе со своими горами и лыжами!

Предстоящий длинный, унылый, тоскливый вечер я могла скрасить только книгой и телевизором! Ну и отпуск! Ничего, завтра с утра соберусь, и на вокзал! Разрушительному воздействию депрессии, пытавшейся завоевать мою душу всякими пессимистическими мыслями, я противопоставила солнечный напиток из Грузии в сочетании с сыром и конфетами.

И успешно. По крайней мере, к десяти часам вечера, мой внутренний мир был безмятежен и тих как лесное озеро в безветренную погоду. И даже телефонный звонок не изменил моего состояния.

– Я вас слушаю, – отрешённо проговорила я в трубку, размышляя, кто бы это мог быть.

– Это хорошо. Слушай внимательно. Если хочешь увидеть своего мужа в целости и сохранности, то тебе придётся раскошелиться, – послышался в трубке искажённый металлический голос. – В противном случае ты станешь вдовой. Разговариваем дальше?