– Ты свой участок уже приготовил к посадкам?

– В этом году я освободился от этого дачного ярма. Продал я свою дачу и не жалею. Сколько можно на ней горбатиться!

Петрович внимательно на меня посмотрел, как бы оценивая мой поступок, двинул ладью на H6, создав угрозу моему левому флангу, и спросил:

– А может зря, ты это Игорь сделал? Смотри, как овощи сейчас подорожали. Да и сил у вас с Екатериной еще вполне достаточно. Я ведь свою дачу продал только потому, что болезни одолели.

– Ничего не зря. Ты Петрович сам посуди. Сколько надо вложить в этот жалкий участок в четыре сотки, чтобы выросли эти овощи? Инвентарь надо? Надо. Удобрения вносить тоже надо. За охрану платить надо. А сколько уходило денег на бензин и ремонт моего старого «москвича», трудно и посчитать. А теперь бензин стал дороже двадцати рублей литр. Посчитай все это, ты же бухгалтер, и сам увидишь, что овчинка выделки не стоит.

Да! Никуда не годиться наше правительство, – как обычно начинал гнуть свою линию Петрович, и так хитро на меня поглядел, ожидая моей реакции.

Я молчу и делаю вид, что думаю над очередным ходом, а у самого в голове уже крутиться вопрос: почему это оно не годиться?

Но Петрович то знает, что он уже втянул меня в этот разговор и продолжает, как бы, между прочим, двигая пешку на А5:

– Продаем нефти больше всех в мире, а бензин чуть ли не самый дорогой.

– Бензин конечно нынче дорог, но с чего ты взял, что у нас самый дорогой? – перешел я в наступление и переместил офицера с F8 на D6.

– А ты и не знал? – воскликнул Петрович, и, поднявшись из-за стола, прошел в комнату.

Из комнаты Петрович вернулся с кой-то газетой в руках, и, развернув ее, торжествующе прочитал: «Правительство Ирана временно отменило действующие в стране квоты на покупку бензина, разрешив своим гражданам покупать то количество топлива, которое им необходимо.

В остальное время в Иране действуют нормы на покупку бензина – 120 литров топлива на одну машину в месяц. Эти ограничения были введены в июне прошлого года из-за нехватки бензина: дело в том, что в Иране действует государственная программа дотаций, в рамках которой граждане страны могут покупать бензин по сверхнизким ценам (10 центов за литр).

Литр бензина в Туркменистане стоит 50 копеек (два цента). В группу стран с дешевым бензинов входят также Венесуэла (три центра за литр), Иран (9 центов), Ливия (13 центов) и Саудовская Аравия (16 центов за литр)».

Закончив читать, Петрович, внимательно посмотрел на мою реакцию и улыбнулся, хотя я только поерзал на стуле, а затем добавил:

– А вы, гражданин РФ, самого большого импортера нефти, Игорь Брагин покупаете бензин по восемьдесят центов и молчите в трубочку. Скоро будете покупать по доллару за литр. Хотя уже сегодня бензин в России дороже, чем в США. И это при их зарплатах.

– Так инфляция же Петрович, – нашелся, что ответить я.

– Инфляция, – воскликнул Петрович. – Уже, без малого, пятнадцать лет как правительство трубит о борьбе с инфляцией и тут же признается, что не может справиться. А вот ты Игорь, взялся бы за дело, если знаешь, что не справишься?

– Естественно нет.

– И я бы не взялся, а если бы взялся да обнаружил, что не могу справиться, то предоставил бы это другим, и не занимал бы чужое место. А они трубят во всех газетах, что не справляются с инфляцией, даже в рамках заявленных прогнозов, а места свои министерские никто покидать и не собирается. Это как оценивать? – разгорячено, вопрошал Петрович.

– А ты Петрович не слышал разве, что инфляция это не наше российское изобретение, – пытаюсь вывести его на обсуждение международных проблем с ростом цен.