Ми подумала и сказала:
– Чтобы помочь тебе ориентироваться. Ты ведь сам должен понять для себя: что, где и как.
Дальше наш разговор почему-то пошёл молча. Выглядело это примерно так:
«И ты мне – на мои вопросы – прямо вот все тайны откроешь?..»
«Ну, размечтался!.. Во-первых, многое ты пока и не сумеешь уловить…»
«Ты что – вот так заранее знаешь, что не сумею?»
«Прости. Это я по себе сужу. У меня сначала не очень-то получалось разобраться, да и сейчас мне больше неизвестно, чем известно… Так что насчёт того, чтобы все тайны открыть – это я не сумею. А что сама знаю – всё расскажу, если спросишь. Но всё равно это капля в море… Да и не в море, а в океане».
«Но спрашивать-то обо всём можно?»
«Ну да, почему бы и нет».
Любопытное дело телепатия… Но всё-таки вслух приятнее разговаривать: получается естественнее и выразительнее. Можно обдумать, нужное слово подобрать. А поскольку я писатель, мне письменная речь ещё больше нравится. Она к настоящей выразительности ведёт, только поискать её приходится.
Но всё это я как-то глубоко в себе подумал, так что Ми и не услышала. Значит, телепатия не всё во мне прощупывает…
От неё пришла мысль в продолжение нашего бессловесного разговора:
«Видишь, как у тебя здорово получается без слов общаться!».
«Но ты всё-таки не очень в мысли вторгайся, – подумал я в ответ. – Дай мне и самому сформулировать».
– Извини, пожалуйста, – кротко ответила Ми вслух. – Увлеклась демонстрацией телепатии.
«Да, такой устно-мысленный пинг-понг очень даже бодрит, – подумал я. – Только трудно отделить то, что думается, от того, что готов сказать…».
Я взглянул на собеседницу в ожидании комментария к моим мыслям, но ничего такого не произошло. Она сидела, нежно поглаживая кузнечика, заскочившего к ней на ладонь. Наверное, разговаривала с ним, почему бы и нет. Телепатия…
Вторгнуться в её мысли я не пытался. Наверное, я всё-таки гораздо старше этой девчонки, так что надо подавать ей пример деликатности.
Тут Ми залилась беспричинным смехом. Кузнечик соскочил с её руки и исчез в траве. Она энергично чесала ладонь об коленку и, не переставая смеяться, пожаловалась:
– Он мне всю ладонь исщекотал…
Пойдём прогуляемся
Вдруг Ми вскочила и позвала:
– Что это мы с тобой так чинно сидим? Пойдём, прогуляемся.
Я не возражал, и она пошла по лесу вперёд, показывая направление, поскольку ни дорожек, ни тропинок нигде не наблюдалось. Поначалу я застыл, завороженный удивительным зрелищем. Она уверенно шла туда, куда хотела, без напряжения огибая любое дерево или куст на своём пути, а деревья и кусты, даже если росли густо, помогали ей в этом, слегка отклоняя стволы или отодвигая ветви. Это было похоже на плавный пластический танец или пантомиму, полную неслышимой, но зримой музыки.
Шагнув вслед, и я оказался вовлечён в этот танцевальный путь по несуществующей тропинке. А деревья и кусты терпеливо поджидали, пока мы оба пройдём рядом с ними, чтобы затем занять прежнее своё положение…
Мы никуда не торопились, на ходу продолжая беседовать. Оказалось, что вполне можно совмещать разговор вслух с мысленным общением, не залезая глубже, чем хочет собеседник. Так что без особой надобности не буду дальше подчёркивать различие этих форм беседы. Общение и есть общение.
– Так, вот ещё вопрос: почему я здесь оказался подростком? Где мои шестьдесят с лишним лет?
– А я бы сказала – скорее юношей. Ответ проще некуда: потому что ты сам выбрал бы себе этот возраст. Разве нет?.. Захочешь – можно это дело изменить. Здесь всякое возможно.
Ми остановилась и удивлённо окинула меня взглядом:
– Тебе что, не хочется побыть молодым? Неужели это хуже, чем быть пожилым бородатым мужиком?