Я вернулся домой.
– Ничего не принёс? – спросили меня друзья. – Правда, скучное место?
– Ага, – отвечаю. – Ничего не принёс.
Вспомнил, как удирала груженная песком камбала, и улыбнулся:
«А что, если туда пойти ещё раз? Только не с ружьём, а с фотоаппаратом… Конечно, надо. Завтра же и пойду! Непременно!»
Вот тебе и скучное место!
Берегись!
Я гнался за стаей лобанов – крупной кефали.
Лёгкие, как тени, рыбы скользили у самого дна и при малейшей попытке приблизиться к ним уходили на глубину в открытое море.
И вдруг мне повезло.
От стаи отделился большой голубой лобан и пошёл, ощипывая на ходу водоросли, в сторону берега.
Я поплыл за ним.
Рыба зашла в расселину между двумя длинными камнями и остановилась.
Набрав воздуха, я нырнул. Придерживаясь рукой за жёсткие стебли рыжих водорослей, приблизился к расселине и, приподняв голову, выглянул из-за камней.
Лобан был метрах в трёх.
Осторожно подняв ружьё, я старался поймать на прицел серый бок рыбы.
Есть!
Гарпун, звякнув, метнулся вперёд. За ним устремился шнур.
Едва задев рыбу, гарпун пролетел ещё с полметра и с размаху ударился о камень: дзынь!
Лобан моментально исчез.
На дно белыми петлями бессильно опускался шнур.
Всплыв, я начал торопливо наматывать его на руку. Так и есть: гарпун – единственный гарпун! – был повреждён. Из трёх зубьев наконечника сохранился лишь один.
Конец охоте.
Перезарядив ружьё, я снова опустил голову в воду.
Лобан никуда не ушёл! Он медленно кружил на старом месте, словно желая выяснить, что случилось.
Я прицелился во второй раз. Лобан пошёл прочь. Он плыл между камней, всё ускоряя ход.
Кругом светлело – глубина уменьшалась.
Лобан скоро устал, и расстояние до него сократилось. Камни, между которыми он плыл, поднялись и стали сближаться. Мы очутились в скалистом коридоре.
Дно и стены коридора густо поросли розовыми водорослями – цистозирой. Глубина всё уменьшалась – значит, из коридора нет выхода. Лобан попался!
Я уже опустил предохранитель ружья, как вдруг моё внимание привлекла необычная картина.
Водоросли впереди вели себя непонятно.
Они угрожающе шевелились, а самые высокие из них размахивали из стороны в сторону косматыми лапами, словно предостерегая об опасности.
Лобан замедлил ход и остановился.
Что мне водоросли! Я был уже совсем рядом. Вытянув перед собой ружьё, сделал два сильных гребка ногами, навёл прицел на толстый рыбий живот… и беспомощно забарахтался, перевёрнутый волной на спину.
Прибой швырял меня, как щепку: то поднимал к самым скалам, то уносил далеко по коридору назад.
Кое-как я перевернулся на грудь и, отчаянно работая ногами, ушёл на глубину, а потом назад в бухту…
Так вот чем грозили мне водоросли! Они кричали: «Берегись! Волны!» А я их не понимал.
Прощай, море!
В сентябре стало прохладно. Нельзя было долго находиться в воде.
Исчезло и большинство рыб. Они ушли дальше от берега, на глубину, где теплее.
Там у них свой – рыбий – юг.
Пора было уезжать и мне.
Сентябрьским утром я сложил все свои вещи, упаковал ласты, маску и в последний раз вышел на берег.
Море лежало передо мной тихое, ласковое. Оно было осеннего, зеленовато-бутылочного, цвета.
Но теперь я знал – этот цвет обманчив. Настоящие краски моря не здесь, на поверхности. Настоящие краски под водой – жёлтые, зелёные, розовые, голубые…
Прощай, разноцветное море!
Девочка и дельфин
Это рассказ о жизни дельфина.
Всё началось прекрасным летним днём – потому что всякое рождение прекрасно, а дельфинёнок появился на свет именно летом в полдень.
Мать подтолкнула его носом – малыш всплыл и очутился в верхнем, самом тёплом слое воды. Как только его голова показалась на поверхности, он судорожно глотнул воздуха, и в тот же миг с глаз его упала пелена, застилавшая мир, плавники обрели упругость, и он издал робкий свист. Хвост его шевельнулся, тельце выгнулось, он ударил хвостом воду и почувствовал, как прохладные струи легко и щекотно текут вдоль боков.