И хотя втайне была влюблена в их предводителя с самой первой встречи, не спешила поддаваться на комплименты и делать вид, что понимает намёки. У Стево, как говорил его правая рука, сухорукий Вэли, было немало спутниц, с которыми он расставался, едва дорога звала вперёд.

Беда в том, что Вайолка чувствовала всё острее обычного мирянина. Те верили в приметы, а она точно знала, ждёт впереди добро или худо. Сейчас предчувствия были неясными: Вайолка прислушивалась к себе и внутренним зрением видела густой туман впереди. И всё.

Так мало для предсказания!

—Может, ты видишь то, что хочешь видеть? — спрашивал Стево, когда они уже сблизились.— Быть магом хорошо, но лишь достаточно сильным, чтобы дать отпор суеверным и уйти от Святого ордена невредимым. Я защищу тебя, ведунья!

Вайя отдала ему всю себя на мокрой росе близ ручья, куда отправилась за сладкой дикой земляникой, дающей не только силы ведьме, но и пробуждающей её дар. Тогда тоже был туман, вот она и не сразу заметила слежку. Или её сердце не хотело отваживать Стево, надеясь на маленький кусочек счастья?

— Пусти! — барахталась она в его объятиях, билась как птица, попавшая в силок. Вайя была бы рада упорхнуть, но как любая птаха, взращённая в неволе, искала клетку, в которой не будет тосковать по свободе. Есть такие клетки, которые слаще чистого неба!

— Не пущу! Я вижу и слышу, что ты сама этого хочешь, но не решаешься. Сегодня четверг, Вайолка — день любви.

— Ничего ты не знаешь обо мне!

Она вырвалась и, оставив корзину, хотела было пойти прочь. Собрать вещи, потому как теперь ей житья здесь не будет, и уйти по дороге. Прибьётся к другому магическому каравану и снова примется искать того, кто поможет. Бабушка подсказала одно верное средство, как такого найти.

Каждой нераскрытой ведьме предназначен проводник. К Свету или ко Тьме, это как на роду написано, судьбу не изменишь, можно лишь смягчить Создателя, и Он в своей великой милости пошлёт чуть меньше испытаний.

Из всех прочих Вайолка не хотела бы познать любовь, но именно она коснулась её сердца прежде других несчастий.

— Уходишь? Погоди, у меня есть кое-что для тебя на прощанье, — внезапно окликнул её Стево, когда Вайя уже хотела скрыться за густым кустарником. Что-то в его словах заставило её остановиться как вкопанную. — Я думал, зачем мне эта безделушка, а как встретил тебя, сразу понял: тебе должен передать. Получается, мы давно связаны.

Вайя обернулась и недоверчиво уставилась на него.

— Именно тебе, видишь, как она жгёт мои руки?

Вайолка осторожно подошла ближе, готовая в любой момент сорваться и убежать, опустила глаза на протянутую ладонь мужчины и увидела маленький едва светящийся амулет. Серебряная подкова на тонкой медной цепочке. Подкова была как настоящая и всё же необычная. Разве безделушка, символ любовной удачи, подобные которой продаются на любой мало-мальски крупной ярмарке, могут раскалиться добела и причинять боль?

— Это какой-то твой фокус? — спросила она на всякий случай, чувствуя, как колени слабеют, а по телу пробегают горячие волны. Да ещё улыбка глупая, которую сдержать никак невозможно, будто невидимая рука коснулась плеча. Оглянуться бы, но Вайолка знала — никого не увидит. И всё же это был знак, как лёгкий ветерок на правой щеке.

Знак от бабушки, поймавшей её короткий вздох: «Видишь, а ты не верила! Я же обещала, что он найдёт тебя».

— Бери, Вайя, это тебе! — Стево вложил амулет в её раскрытую ладонь, коснулся прохладной кожи, согрел её своим теплом и, долго не выпуская руки, смотрел в глаза.

Это прикосновение, когда ещё не случилось ничего из того, что вынет тебе душу, изорвёт её в клочья, а потом пригладит лохмотья гордости и прошлых представлений о том, как следует себя вести с тем, кто нравится, запомнилось Вайолке сильнее всего. И оно же, пересечение взглядов, случившихся до всех мужских заверений и клятв на Луне, подтвердило её догадку: это Он.