Вайолка остановилась, не в силах сойти с места. Голова гудела, но дело было не в этом.

Она вдруг почувствовала жжение на запястье, на которое днём раньше Инквизитор поставил печать, и увидела на коже красноватый след от ожога в виде ровного завитка. А когда подняла глаза, обнаружила, что Инквизитор тоже смотрит на неё и улыбается кончиками губ. «Я же говорил!», — вот что означала такая улыбка.

— Да иди уже, Петру, проводи! — Вэли толкнул её в плечо, и Вайолка снова обрела способность быть здесь и сейчас.

— Идём, госпожа, тут сейчас такое начнётся, ух! — Петру шептал ей в ухо и тянул за собой, словно ребёнок тянет больную или напившуюся браги мать. Уговаривает, почти скулит, а порой и прикрикнуть хочет, но не смеет, снова скатываясь до мольбы.

— Почему умерла та девушка? Что случилось? — спросила она, ухватив отрока за локоть. Цепко, словно боялась, что он растает без ответа как неупокоенный дух Вэли.

— Почему умерла? — глаза Петру расширились. — Создатель, помилуй, в обмороке! Просто переволновалась мирянка, не каждый вечер с отцом покойным разговаривает!

Вайолка смутилась, но тут же встряхнула Петру за руку. Они остановились на ступенях за сценой, тут от выхода на поляну два шага пути, но хотелось узнать правду именно здесь. Нынче ночь странная, полная непонятных явлений, но одно Вайолка знала точно: девица мертва.

— Умерла она, да не сама, ей помогли, — от своих же слов в груди сделалось стыло, как в могиле. Что, должно быть, испытывала перед кончиной эта дева: страх, ужас или была даже рада, что теперь не придётся расставаться с родителями. —А дух Вэли не приходил вовсе, что-то другое меня коснулось.

— Что? — Петру сгорбился и огляделся по сторонам, не подслушивает ли кто. К счастью, кроме двух слуг, обычно убирающих после представления, а сейчас стоящих в сторонке и осеняющих себя охранными знаками, никого не было. — Да говорю же, всё пустое. В обмороке. С чего здоровой умереть-то?

Петру понизил голос до еле различимого шёпота, Вайолка уже не понимала, то ли её трясёт, то ли сам Петру струхнул так, что сейчас в штаны наделает.

— В вашу кибитку, — совладал он с собой наконец и потянул Вайю за руку, а она и не думала сопротивляться. Ещё немного — и упадёт. В толпе падать опасно: не встанешь — затопчут.

Толпы вокруг них не было, Петру вёл её окольными путями, да все местные сейчас в ином месте. Жаждут разорвать Вэли и наказать её саму, Вайолку — сироту из ниоткуда, ведьму, принёсшую несчастье. Инквизитор расскажет, что она только притворялась такой безвредной, а на самом деле черна как сажа.

— Твоего ведомства дело? — окрикнул их знакомый бас, и Вайолка пригнулась в ожидании свистка плётки. Так наказывали злокозненных ведьм, а она хоть и ни при чём, да поди там разбери в глуши! Тут убьют, никто не вспомнит, потому как некому будет. Всех порешат и разом положат.

— Побежали! — зашептал Петру. — Я прикрою, я вон как камнями кидаюсь, с пятнадцати шагов попаду! Бегите в лес, Стево вас найдёт, он такой, он всё может.

Отрок толкал её в спину, в голове птицей билась мысль: «Спасайся, им ничего не будет, они только фокусники, их магия безопасна, а твоя черна», серебро подковы на тонкой медной цепочки раскалилось так, что будет ожог на груди, но ноги не слушались.

Вот и хорошо, бежать Вайолке некуда и незачем. Она и приехала в этот город, чтобы раскрыть дар, так зачем спасаться от судьбы, для которой рождена?

Даже очистительный огонь Инквизиции не страшен.

— Кто вы? Я ни в чём не виновата, — сначала громко крикнула, что уши заложило, но отступать не собиралась. Поздно, а Петру она не бросит.