С этой точки зрения не стоит сбрасывать со счетов многочисленные документальные данные о нарастании массового недовольства и формировании сил, которые в итоге свергли Временное правительство, вполне определенно стремились и стали на путь перемен. Проанализированные и обобщенные в советской историографии[163], эти данные в последнее время по большей части игнорируются (хотя встречаются и исключения)[164], замалчиваются, своеобразно «срабатывая» на концепцию большевистского заговора, верхушечного переворота и т. п. Думается, это небезупречный, даже неоправданный, поверхностный подход, который, кроме принесения в жертву научной объективности, не позволяет понять истинные причины поражений антисоциалистических сил, которые пытались сохранить статус-кво, и одновременно понять феномен победы тех, кто боролся за социалистические идеалы, народоправие, преодоление глубокого, системного кризиса.

Отмеченные тенденции достаточно рельефно воплощались и на региональном уровне[165].

Эскалация протестного напряжения создавала важные предпосылки для свержения правопорядка, который, в значительной степени сам себя завел в тупик. Однако обладая еще немалыми властными возможностями, силы, которые концентрировались вокруг Временного правительства, не могли просто, «самотеком», бесконфликтно оставить политическую арену. Необходимы были импульсы консолидационного направления, которые объединяли бы всех крайне недовольных ситуацией, организовывали бы их на целенаправленные действия; необходим был достаточно подготовленный субъект общественной жизни, который не только возглавил бы разрушение существующей политической системы, а оказался готовым к реализации собственной, отличной от предыдущей, действительно альтернативной модели общественной организации, создания строя, который имел бы притягательные очертания. В революционное время больше всех шансов имела та политическая партия, которая могла дать приемлемые ответы на суровые вызовы времени.

На такую роль история выдвинула большевиков. Субъективно РСДРП(б) стремилась к этому, начиная еще с победы Февральской революции. Она не раз заявляла о готовности взять на себя всю ответственность за самостоятельное либо с идейно близкими леворадикальными силами, скажем, левыми эсерами, формирование новой власти. И пока другие сомневались в способности большевиков возглавить российское общество, пугали социалистическими экспериментами обывателей, ленинская партия накапливала потенциал и опыт, принимала необходимые меры на всех направлениях возможной реализации своих замыслов.

Общие тенденции в значительной степени захватили и Украину, своеобразно отражаясь на региональном ходе событий, в том числе и на национальных процессах. Их анализ показывает, что освободительное движение к осени 1917 г. накопило достаточно мощные потенции, а с другой стороны, – что его руководство, олицетворенное Центральной радой, Генеральным Секретариатом, лидерами украинских партий, не смогло предложить политики, которая сохранила бы динамику летнего развития.

К середине осени 1917 г. противоречия и беды в развитии России переплелись в узел, который все туже затягивался на народной шее, подобно тому неудачнику-альпинисту, который сорвался со скалы, однако конец его страховой веревки зацепился за ненадежный выступ. Времени на то, чтобы ослабить, распутать, развязать узел не было вовсе: смерть могла наступить еще до того, как веревка не выдержит и тело сорвется в бездонную пропасть. Если же веревка решительно разрубалась, возникала возможность для свободного падения. Конечно, можно было разбиться вдребезги (и такая перспектива была достаточно реальной), но можно было надеяться на спасительный шанс, на сохранение жизни.