Лена, в который раз, увернулась от поцелуя. Давид мазнул по её щеке. Каждое свидание у них проходило по одному и тому же сценарию. Он настойчиво пытается её поцеловать, а она также настойчиво увиливает от ласк. Они стояли на балкончике, под которым журчал резвый Терек. Она смотрела, как рябят волны реки, разбиваясь о камни.

– Лена, мы же взрослые люди.

Она оглянулась по сторонам. По набережной, где они гуляли, бегали дети. Люди наслаждались последними днями весны. Над верхушками деревьев поднимались силуэты гор и на их фоне на крашенных в жёлтый цвет лавочках сидели кавказские пенсионеры, решившие подышать свежим воздухом в такой приятный погожий день. Не хотелось Лене ловить на себе их осуждающие взгляды. Как Давид этого не понимает?

На одной из лавочек примостилась парочка самозабвенно целующаяся. Любовь, она ведь не должна быть такой показной. Её ведь не спрячешь, если души людей созвучны. Их выдадут нежные взгляды прикосновения, улыбки.

– Здесь же люди. Давид, поцелуи… это же очень личное. А ты… болтун и вообще о приличиях не думаешь!

Давид довольно усмехнулся, будто поймал её ловушку. Вот всегда так, стоит Лене неосторожно что-то сказать, как он настаивает на своём.

– В этом городе много уединённых мест, Лена, – сказал он, потирая свою аккуратную коротко стриженую бороду. Его полный страсти взгляд вогнал её в краску.

Давид был во всём хорош собой. Лену иногда посещало гнетущее чувство, что она недостаточно хорошо и ухоженно выглядит на фоне такого кавалера. Всё в нём идеально: фигура, рост выше среднего, густые тёмные волосы с рыжиной, стильная и дорогая одежда.

На вопрос, почему именно она, Лена, стала его девушкой? Давид просто и честно отвечал, что она красивая, естественная и приличная девушка. Сейчас же он всеми силами пытался её раскрепостить и сделать неприличной. Но традиционное воспитание брало своё. Семью позорить Лена не собиралась и иногда жалела, что согласилась с Давидом встречаться. Лучше бы он обратил своё внимание на девушек более современных взглядов на жизнь. Именно такие всегда окружали его, яркие, как и он сам. В их тусовке все удивлялись его выбору.

– Иногда мне кажется, что ты вообще меня не любишь, Лена, – сказал Давид обижено.

– Люблю, – ответила она просто. – Но я тебе и раньше говорила, что я консерватор. До свадьбы ни-ни.

Давид рассмеялся и взял её за руку.

– Я думал, что таких как ты больше нет.

– Есть, – уверенно сказала Лена. – Просто ты их не замечаешь. Они учатся и работают. Не умеют флиртовать, как остальные. Мы серые мышки, говорят все. А мы просто любим традиции и следуем им.

Давид посмотрел на неё оценивающе.

– Ты не серая мышка. Ты знаешь, сколько пацанов на тебя глаз положило? – я всех опередил.

Давид довольно улыбнулся. Лену затопили смешанные чувства. Вроде и лестное замечание, но на периферии сознания она ощутила себя трофеем. Кто первый прискакал того и награда. И градус доверия от его слов всегда упал сам по себе.

Прогулку скрашивала музыка, разливавшаяся по парку, прилегавшему к набережной. Давид купил у старушки торговавшей цветами розы с мелкими бутонами. Такие растут в саду, их не встретишь в цветочных магазинах. Букет был простеньким и скромностью своей чем-то напоминал простые букетики из полевых цветов.

Лена благодарно улыбнулась и вдохнула умопомрачительный аромат. Магазинные так не пахнут.

– Счастья вам, дети. Такого, о котором мечтаете, – пожелала им вслед старушка.

– И вам, – ответила ей Лена.

Они медленно пошли дальше. Давид отвлекался на свой телефон и через некоторое время сказал, что на стоянке их ждут друзья.