Я отодвинул от себя тарелку с «Воссоединением огненных креветок» – блюдом, состоявшим из куриного мяса, риса и зеленого горошка. Я уже полчаса ковырялся в тарелке, откладывая в сторону курятину. При жизни эта птица страдала, поэтому я не мог заставить себя есть ее мясо. Кроме того, с рождения до смерти курицу с головы до ног покрывало дерьмо.

– А звонок в кафе «У Денни» указан в счете за мобильник?

– Что? Извините, я не понял.

– Ваш друг позвонил, когда вы были в кафе «У Денни»; при этом он сидел напротив вас, без телефона. Этот звонок указан в счете за мобильник?

– Мне и в голову не пришло проверять.

Официантка, проплывавшая мимо столика, забрала мою тарелку и оставила мне печенье с предсказанием и счет. Арни она проигнорировала. Я взял печенье и попытался сосредоточить на нем внимание и «увидеть» текст. Не вышло.

Арни почесал в затылке; его брови, словно вязальные спицы, вопросительно задвигались.

– Значит, это черное вещество, «соевый соус» – наркотик?

– Об этом мы еще поговорим.

– Он делает людей умнее? Позволяет читать мысли и тому подобное?

– Не совсем. Кажется, он усиливает ощущения. Точно не знаю. Когда вы под «соусом», это как будто ваш радиоприемник подключили к антеннам программы по поиску внеземных цивилизаций, SETI: вы принимаете сигналы отовсюду, видите то, что не должны были видеть. Но вряд ли «соус» поможет вам заполнить налоговую декларацию.

– И он у вас остался? – Арни бросил взгляд на серебряный контейнер.

– Это мы тоже обсудим.

– Вы приняли наркотик, да? Именно поэтому у вас получился… э-э… фокус с монетами, сном и всем прочим?

– Да, сегодня я принял немного «соуса». Впрочем, он уже выветривается.

– Значит, его эффект длится недолго.

– Недолго длятся побочные эффекты. Основные, наверное, останутся со мной до конца жизни.

А может, и дольше.

Арни почесал лоб.

– Значит, эти подростки передознулись на рейве? В прошлом году подобный сюжет показывали на «Си-эн-эн». Дети съели отравленное «экстази» или что-то в этом роде. Так вы…

– До сих пор не понимаю, с какой стати журналисты обозвали вечеринку «рейвом»: ни тебе музыки «техно», ни танцев, ни виниловых штанов – и уж точно никакого рейва. Хорошенький рейв, черт побери! Это одно из тех слов, которыми пенсионеров пугают.

– Какого цвета комната для допросов в полицейском участке?

– М-м, белая. Местами краска облезла, и под ней виден слой зеленой.

– А если я свяжусь с детективом Эплтоном, он вспомнит разговор с вами?

– Удачи вам его найти.

Арни что-то записал в блокноте.

– Ну? Что вы об этом думаете? – спросил я.

– Если добавить подробностей, получится неплохая книга.

– Книга? В смысле – роман? То есть, вы считаете все это бредом?

Арни пожал плечами.

– Мне без разницы. Сюжет есть сюжет. Я репортер, и ваша уверенность в том, что это произошло в действительности, составляет часть моего сюжета. С другой стороны, возьмем Уитли Стрибера: никто не видел, как он общался с инопланетянами, однако же он продает свою книгу как документальный роман и божится, что все написанное в ней – чистая правда.

Журналист еще раз взглянул на маленький металлический контейнер, и я понял, что снова кручу эту штуку в руках.

– Арни, я не увлекаюсь теориями про НЛО, но мне кажется, что не следует обвинять этого парня во лжи.

– Вот именно. У него хороший дом, свое шоу на радио, в фильме его играет Кристофер Уокен… Вам этого не хочется? Кстати, по-моему, утром у меня в карманах не было мелочи. Вы сами подбросили мне монеты.

– И вы не почувствовали?! Да будет, Арни.

Все обожают скептиков, чувак.

– Однажды в Вегасе я видел, как фокусник вызвал на сцену зрителя, украл у него очки с носа, а потом отправил беднягу на место. Несчастный зритель щурился и пытался понять, почему у него внезапно испортилось зрение… Нет, это не шутка. Мистер Вонг, магии не существует, есть только трюки, о которых знаете вы – но не ваша аудитория.