Из тела замученной тучи.
И было не очень-то холодно,
Пускай и не очень-то жарко.
Блистали расплавленным оловом
Дорожки, ползущие в парке.
И мне, на скамейке потресканной,
Под градом, с ожившей гвоздикой,
Сиделось не то, чтобы весело,
Но, всё же, уже не тоскливо.
Я сам не знаю
Зашёл я в парк и онемел
От сотен ёлочных улыбок,
И от того, что ниц присел
Фонарь под блеском тонких липок.
Под каждый шаг скрипит слегка
Тропы отзывчивая флейта,
И тянет ивы мне рука
Листками вытканную ленту.
Ручей волнуется, звенит,
Блестит улыбкой белозубой,
А над ручьём мосток висит,
Двух берегов сближая губы.
Клубясь комками, невпопад,
Туман неспешно нарастает,
И он мне тоже очень рад,
А почему – я сам не знаю.
Девушка-Осень
С рыжим оттенком, кирпичными каплями,
Дождик сквозь ветки бежал не спеша.
Мимо берёз, с разноцветными шапками,
Девушка-Осень уверенно шла.
Осень шагала, и листьями ломкими
Бронзовый воздух от шага звенел,
Пятна от луж, словно пёстрые родинки,
Кто-то пред нею просыпать посмел.
Тучи, не серые, а серебристые,
Травы, умятые свежей росой —
Девушка-Осень, походкою чистою,
Весело шла по простору босой.
Люди скрывались под мрачными куртками,
Осень в купальнике ярком была.
Встретила липу и пальцами чуткими
Липу раздела она догола.
Осень шагает, и ждёт, не печалится,
В воздухе поступь сестрицы своей.
Скоро Зима, тоже дева-красавица,
К ней прилетит на крылах снегирей.
«Рубежей нет! Повсюду воля!..»
Рубежей нет! Повсюду воля!
Здесь, вблизи, стог растет из сена.
А вдали, там, за кромкой поля
Возвышается лес степенно.
В небесах синеву ест пена
Облаков совершенно чистых,
А внизу, в лужах по колено,
Золотистые дремлют листья.
Ни домов нет вокруг, ни строек.
В незамаранной здесь природе
Я стою, и – да что ж такое! —
Веселюсь беспричинно вроде.
«Э-ге-ге!!!», – закричать охота,
В горизонт отсылая эхо —
Здесь повсюду одна свобода,
С рыжей лентой лесного меха!
Иероглиф слова «Счастье»
Вращаясь в воздухе пружинкой
В изящной шубке меховой,
Сегодня первая снежинка
Замельтешила над землёй.
Она так весело порхала!
При этом, словно бы шутя,
Непревзойдённо облетала
Иголки мелкого дождя.
Она свернула от ненастья,
Ушла в виток очередной.
И иероглиф слова «Счастье»
Вписался в воздух сам собой.
Потом она в порыве смелом
Сложив два призрачных крыла,
На землю радостно присела…
И незаметно умерла.
В ночь, вразвалку иду…
Осень, грузно дыша, завершила свой бег.
Ветер бросил скулить, словно раненый пёс.
Над вечерней землёй новорожденный снег
Закружил не спеша под некрепкий мороз.
Прежде слякотных луж блещет хрупко стекло,
Отражая огни столбовых фонарей.
И глазам, и душе стало очень светло —
Отвыкают они от дождливых теней.
Укрывает себя свежим пухом земля,
Вяжут шапки гурьбой вдоль дороги дома.
В ночь, вразвалку иду, жизни радуясь я,
И тому, что пришла, наконец-то, зима…
Морозная бессонница
Тяжела́ сегодня на подъём луна.
В синеве морозной, грузная она
Выползла на крышу, придавив чуток
Животом огромным шифера кусок.
Холодает так, что воздух загустел,
Убелив берёзкам ветки между дел.
Ночь ползёт, и стынет молча тишина.
Вверх ушла сквозь иней с шифера луна.
И её далёкий неспешащий ком
Смотрит сквозь окошко на меня блином.
Ну, и как смогу я под её теплом
Позабыться долгим безмятежным сном?
Однажды, в морозной тайге
Словно баронессы, в мантиях белёсых,
Выпрямили спины стройные берёзы.
Сединой дышали хвойные бояре,
Княжеские ивы жемчуг примеряли.
Землю принакрыла шуба из зефира,
Ласково сверкая солнечным эфиром.
Всюду серебрились пышные наряды.
Лишь надели реки ледяные латы,
Да ушли из сердца лишние тревоги
Под простую песню искренней сороки.
На душе же стало тихо что-то таять,
Хворь уничтожая, очищая память.