Эмили собиралась было что-то сказать, но тут же передумала давать Кари очередной повод себя высмеять. От всей навалившейся на неё печали она в один глоток осушила кружку и только теперь присмотрелась к ней. Фолк не удосужился даже протереть её. На светлом ободке виднелись высохшие цветные капли и следы от его губ.

Все люди знали, что фолк никогда не причинит вреда человеку просто потому, что у коренных жителей Вайнкулы издревле была такая натура. И Эмили, просиживая дни в своём кабинете, придерживалась этого всем очевидного мнения, но не потому, что как и все остальные воображала, будто бы таковыми фолков создала природа. Для человечества они как были, так и оставались тёмным, неизведанным лесом. Но Эмили Брамс верила в их благоразумие. Как может оказаться жестоким тот народ, чьи дети в своё время с таким радушием приняли в свои объятия Луиса Кортеса и его заверения в том, что люди окажутся фолкам полезны? Его ложь была всем очевидна, но фолки решились впустить его. Понимали ли они, что и без их дозволения нога человека ступит на земли Вайнкулы и к исполнению своих прихотей приучит всё естество, или мужчина с рыжей бородой и большими амбициями внушил им доверие, не могла подозревать даже Эмили. Она была готова раскрыть людям глаза на само существо фолков, и её статус с лихвой позволял ей вдохнуть жизнь в свои былые надежды, но Кари всё изменил. С ним Эмили чувствовала себя в точно такой же опасности, как и с возможным человеком. Слишком много в нём было от тех, кто собственными руками разрушил свой прежний дом.

– У тебя от холода что-то в голове переклинило, или ты всегда такая? – он шутил над ней так, словно бы получил для своих забав новую живую игрушку, и продолжал бы веселиться и дальше, если бы лицо Эмили вдруг не стало бледней его собственного. Без особой на то причины Кари предал этому слишком большое значение. – Ладно, я, кажется, переборщил.

Фолк поднялся с места и тут же засуетился. В одном углу собрав спальник, матрац и все имеющиеся одеяла, Кари над головой поднял руки и встал в свете одной из ламп. Эмили могла бы подумать, что он раскаивается, но ей ещё не доводилось видеть того, чтобы фолки хоть о чём-то сожалели.

– Понимаю, я выгляжу как маньяк, да и веду себя соответствующе, и ты правильно делаешь, что боишься меня, но у меня и в мыслях нет причинить тебе вред. – Он пытался не пугать её, что у него всё никак не выходило. – Это мой первый опыт личного знакомства с человеком. До этого я с вами лишь работал.

Кари был ужасно сконфужен, но не потому, что заметил за собой ошибку. Просто Эмили оказалась другой. Она явно была не такой, какой он её представлял. Если люди знают об этом мире куда больше, чем фолки, то почему они могут позволять самим себе быть слабыми? Кари всегда считал, что люди крепки и резки, словно острые камни на дне расщелин. Один неверный шаг у самого обрыва – и ты покойник. Если они так могущественны, что в любой момент могут сломать его, то лучшим решением будет защитить себя ещё до возможной схватки. Но этот человек был другим. Раньше их страх Кари замечал только в кино, и Эмили ни капли не была похожа на всех известных ему актрис. Они никогда не запинались так же часто, как и она, не смотрели на него полными слёз ужаса глазами и уж тем более не отворачивались лицом к стене так, будто бы он оказывался лишним в собственном доме. Лишь единожды раньше Кари доводилось встречать кого-то столь человечного, и Эмили вела себя совсем не так, как он. Всё это выглядело до странного неправильным. Словно бы человек и фолк совершенно ничем друг от друга не отличались.