Но затем, в следующую секунду, замечают все.

Это не похоже на сцену в замедленной съемке из какого-нибудь фильма. Никто не застывает на месте, не спотыкается на лестнице и не роняет в шоке рюкзак. Но шум заметно стихает, и наступает пауза, как на непрогрузившемся видео.

Вокруг нас начинают шептаться.

Кэз, к слову, выглядит абсолютно невозмутимым. У него самодовольный, слегка глуповатый вид парня, которого только что застукали целующимся с девушкой. При этом с девушкой, которая ему нравится, и он не против, чтобы об этом узнал весь мир.

Я же вообще не представляю, куда себя девать. Лицо горит и чешется, а несколько прядей волос прилипли к губам. Сейчас больше, чем когда-либо, я жалею, что не существует инструкции к ситуации, когда всего за пару дней из никому не известной девчонки ты превращаешься в объект всеобщего внимания. Подобное заставит понервничать кого угодно.

– О боже мой! – говорит кто-то слева от меня, и это срабатывает как сигнал для остальных, вызывая серию бурных реакций:

– О боже мой!

– Ты это видишь? Это же Кэз Сонг и…

– В сочинении той девочки был он?

– Ни фига себе! Скажи Бренде – она с ума сойдет…

Я чувствую, как десятки пар глаз прикованы к моему затылку, пока мы с Кэзом идем на английский, так близко, что наши плечи почти касаются.

– Ты в порядке? – шепчет мне Кэз в дверном проеме, одной рукой опершись о косяк за моим плечом. Тысячу раз в фильмах, музыкальных клипах и реальной жизни я видела пары, стоящие вместе совсем как мы сейчас. Однако со мной такое впервые.

Но выдать себя я, естественно, не могу.

– Ага, – отвечаю я, изо всех сил стараясь звучать естественно. – Конечно. А ты?

Он смеется, и только тогда я понимаю, как глупо прозвучал мой вопрос. С чего бы ему не быть в порядке? Он – актер, знаменитость. Быть в центре внимания абсолютно привычно для него.

Снова звенит звонок – финальное предупреждение. Весь класс смотрит на нас.

Я отвожу взгляд от Кэза и спешу к своей привычной парте в центре класса, где всегда сижу одна. К моему удивлению, Кэз садится на пустующее место рядом со мной, причем так естественно, как будто делал это уже миллион раз.

Теперь все глазеют в открытую, словно получили официальное разрешение.

– Что ты делаешь? – едва бормочу я. Хотя на этот счет никаких формальных правил нет, всем известно, что любой класс строго поделен на территории: все отличники и одаренные умники впереди, звезды и спортсмены – последние парты, все остальные – середина. То, что Кэз мигрировал сюда с задних рядов, по меркам старшей школы преступление похлеще пересечения границы Северной Кореи.

– Так проще, – коротко говорит он, отклоняясь на стуле назад.

В класс заходит мистер Ли. Он явно удивлен видеть нас двоих вместе, но изо всех сил старается не подавать виду и принимается раздавать листы с заданиями. Кэз тут же отрывает уголок страницы с текстом о погребальных обрядах, что-то нацарапывает на нем, протягивает скомканную записку мне.

Все это он проделывает практически незаметно, продолжая сидеть со скучающим выражением лица и глядя прямо перед собой.

Что ж, я тоже могу быть хорошей актрисой. Притворяясь, что записываю дату на листе с заданиями, я разглаживаю записку, прикрывая ее одной ладонью от посторонних глаз.

На клочке бумаги номер телефона.

Точно! Чуть ниже я пишу собственный номер, отрываю часть листка и жду, когда учитель отвернется, чтобы незаметно передать его Кэзу.

Никогда раньше не обменивалась телефонами с парнем, да еще тайно, – ощущения такие, словно я готовлюсь ограбить банк. Но нам это нужно для дела. План сработает, только если мы будем придерживаться серьезного профессионального подхода.