Прохладным неба молоком.
И день, по-своему счастливый,
Идёт в зенит, не торопясь,
И лиловеют жарко сливы
В садах, готовые упасть.
И смотрит радостно создатель
На своего труда плоды.
Единовременный ваятель
Земли и неба, и воды.
Он смотрит, смотрит ниоткуда,
Щеку ладонью подперев,
Как бережной туман окутал
Строенья дружные дерев.
«Босыми ногами по тёплой песчаной земле…»
* * *
Босыми ногами по тёплой песчаной земле,
Травинка в зубах и на сердце приятная лёгкость.
Возделывать сад и ребёнка растить не во зле,
И чувствовать рядом заботливый локоть.
Как всё изменяется в мире, но так неизменно вокруг.
Крапива с малиной в обнимку живут, не стесняясь.
Опять повторяется жизни растительный круг,
На месте цветка образуется завязь.
Всего лишь звено в бесконечной цепи перемен,
Травинка в зубах и на сердце приятная лёгкость.
И я ничего не прошу этой жизни взамен.
Она уже там, ещё там, за горами, далёко…
Борис Вайнер
Из жизни ангелов
* * *
Нет у ангела пола,
А ещё – потолка.
Только крылья и голос,
Слышный издалека.
Ангел крыльями машет,
За собой нас зовёт;
О, как птенчик отважен,
Что решился на взлёт,
А узнал и паденье —
Потому что всегда
Двуедино движенье,
Двуполярна звезда,
И неявно решенье,
И туманна тропа
Между сенью и тенью,
Между пан и пропал,
Между ликом и лихом,
В непролазной тщете,
Где ни в озере тихом,
Ни в звенящем дожде
Ни живою, ни мёртвой
Не бывает вода,
Где ни бога, ни чёрта,
А верней – ни черта.
* * *
На улице, тихой и влажной
От двухчасового дождя,
Я ангела встретил однажды,
Пустынной тропой проходя.
Хотя одному только небу
И ведомо, кто ему свой…
Но если он ангелом не был,
То клеткою был стволовой —
Невидной, неслышной, начальной,
Эфирной на вечных весах.
И космос мерцал инфернальный
В его родниковых глазах,
Как словотворящая бездна
За краткой строкою Басё:
Ещё ничего не известно,
Уже предначертано всё.
И тучкой смятенье парило
Над детской его головой:
В незнаемый край уходил он
Неверной дорогой земной,
С надеждою хрупкой на милость
Своей отдаваясь судьбе…
И светом нездешним светилась
Жемчужинка в нижней губе.
Старый трамвай
Глаза пустынные стеклянные,
Зубовный скрежет, звон и лязг —
Каких судеб обетованное,
Каких любовей, войн и дрязг?
Какую жизнь (смешную? горькую?),
Как тень рябая по лицу,
Своими пробежал задворками
Он по железному кольцу?
Куда домчать ему мерещилось,
Что этот выбрал он маршрут?
Зачем он в сны не верил вещие
О том, что рельсы уберут?
Как тело бренное трамвайное
Из зноя вынес и дождя
И неужели – знанье тайное
Хранит, из круга выходя?
Половник
Г. Г. Маркесу посвящается
Никто Половнику не пишет
И не заходит просто так.
А для залётных пары мышек
Не друг Половник и не враг.
А что хозяйка? Что хозяйка…
Она хозяйка, да не здесь.
А где хозяин? Угадай-ка:
Всё колобродит где невесть.
А где девчонка? Счастья ищет
Который год в чужой стране.
А где мальчонка? В поле свищет,
Не дозовёшься по весне.
А где старушка? А старушки
Как увезли – с тех пор и нет.
А жучка с муркой? А подружки
За бабкой следом – и привет.
Никто Половнику не пишет.
Он думу думает свою:
Пойду-ка, думает, для мышек
Водицы в блюдечко налью…
Ремейк
…Волшебна ли, обыкновенна
Или ни два, ни полтора —
Она по сути неизменна,
Как кошки с мышкою игра.
Из вдохов, выдохов и вздохов
Она что в этот миг, что в тот,
Что в отзвучавшую эпоху,
Где с марта начинался год
Строкой-другой мартиролога,
Апрель цедил то прель, то сок,
Май в синей майке у порога
Качался с пятки на носок,
Июнь вьюнковый, тополиный,
Спешил одеться от-кутюр,
Юлил в листве июль шмелиный,
Был август густ, как конфитюр.
Сентябрь сентенциями сыпал,
Октябрь октавами бренчал,
Ноябрь брёл на пару с гриппом,
Декабрь капризы привечал —
И шёл, не враг и не товарищ,